«УралПолит.Ru» продолжает свой проект «Легенды уральской политики» и публикует интервью с первым председателем областной думы и Общественной палаты Челябинской области, основателем Союза промышленников и предпринимателей, бывшим депутатом Госдумы и членом Совета Федерации, благотворителем и писателем Вячеславом Скворцовым.
«УралПолит.Ru» продолжает свой проект «Легенды уральской политики» и публикует интервью с первым председателем областной думы и Общественной палаты Челябинской области, основателем Союза промышленников и предпринимателей, бывшим депутатом Госдумы и членом Совета Федерации, благотворителем и писателем Вячеславом Скворцовым.
Часть1. «Воля случая»
«Несмотря на тяжелую жизнь, родители научили жить по совести»
– Вячеслав Николаевич, расскажите об истории своего рода. Какие главные традиции были заложены в вашей семье?
– В селе Большая Глушица в Самарской Губернии, где жили мои предки, была очень распространена фамилия Скворцовых, ее носили мои отец и мать. Прадед и дед по линии матери были священниками. По линии отца дед был сельским врачом, оказывал срочную медицинскую помощь вплоть до сложных операций.
Символично, то, что отец родился 19 декабря в день Николая Чудотворца, а ровно через 20 лет в этот же день – дочь Зоя. Отец умер в 82 года в Крещение, Зоя Николаевна – также в 82 года в Крещение. Моя жена Нина Николаевна родилась 19 декабря и должна была в 1982 году родить в конце ноября, но это случилось 19 декабря. Мальчика мы тоже назвали Николаем.
Нас воспитывали трудолюбием и волей к жизни. Мои предки имели крепкое хозяйство в селе: постройки, коровы, лошади. Моего деда по линии матери в 1932 году сослали вместе с детьми в сибирскую глушь, оставив зимой посреди поля на голодную смерть. Дед укутал в своем тулупе детей, построил шалаш, нашел селение, где помогли ему выжить до весны. Вскоре они обустроились, вырастили урожай, но следующей зимой их вновь сослали на Дальний Восток, в глушь, рядом с рекой Зеей. Вместе со старшими сыновьями они успели построить жилище, выдолбить топором из большого дерева лодку, и чтобы прокормиться, ловили рыбу. От такой жизни дед заболел и, умирая, наказал детям: «Выжить, нарожать детей, вырастить их, никому не мстить и доказать, что род Скворцовых сильный».
Мои отец Николай Кузьмич и мать Мария Григорьевна в 1932 году не дожидаясь выселения вслед за родителями, выехали из Большой Глушицы, добрались с детьми до Самары, а затем на товарняках до Златоуста, где с землянки начали «новую» жизнь. Все четыре брата: Вячеслав, Сергей, Александр, Владимир и сестра Зоя учились в школе № 8. Я был в семье самый младший. Сестра Нюра не дожила до школьного возраста, умерла в шесть лет, еще до Войны 1941 года.
Наш дом, где я родился, был недалеко от школы № 8, по ул. 1-ой Керамической. В нем была небольшая комната и кухня с большой русской печью, рядом – огород, стайка для коровы и дырявый сарай для сена. В зиму 1955 года наш дом попал под срочный принудительный снос. Наша семья вынуждена была успеть до морозов построить стайку и сарай на ул. Горнозаводской, 26, где жили всю зиму – внизу корова с курами, а над ними наша семья. И только к осени следующего года рядом мы построили дом.
С раннего детства родители учили нас проявлять внимание к людям. Как пример, рядом с нами жила соседка, которая потеряла мужа и одна растила детей. В семилетнем возрасте в мою обязанность входило каждое утро приносить им свежее молоко. И в настоящее время я оказываю различную помощь нескольким семьям, которые без поддержки могли погибнуть. В одной семье алкоголиков в глубокой глуши, где нет даже электричества, родился мальчик, которого не во что было запеленать. Мы с супругой были там, взяли над ними постоянное шефство, помогли им получить утерянные паспорта, устроиться на работу. Теперь парень хорошо заканчивает школу, готовится поступать в вуз.
Родители и школа воспитали в нас постоянство, чувство локтя, сострадания, ответственности за ближнего, что стало нормой моей жизни.
Отец часто говорил, что когда мы женимся, то у нас не должно быть брошенных детей, семью нужно сохранить во что бы то не стало. Братья учили меня не ябедничать и хранить секреты, а еще дружить. Это мне очень помогает в жизни. Был случай в детстве, когда мы договорились с моими друзьями Василием и Толиком идти на Новый год в лес на лыжах. Я же в последний момент передумал и решил остаться дома из-за 30 градусного мороза, а они сходили, но потом при встрече не подали мне руки и долго не общались. Это был урок: слово надо держать!
– А потомки священников в советские годы не испытывали гонений?
– Моя мать унаследовала церковное воспитание и всю жизнь ходила в храм, пела в церковном хоре. Нас тоже воспитывали по Божьим законам. У меня были ситуации, когда приходилось использовать ложь во спасение. Например, с Ниной Николаевной мы тайно венчались, пригласив священника домой, потому что в то время я был заместителем председателя райисполкома. Иначе меня бы немедленно сняли с работы. Также тайно мы крестили сына.
У нас была многодетная семья, так же как у родственников и соседей. Мы были настолько дружны, что вместе ходили в церковь, ездили на покос, заготовляли дрова. Много работали: вручную лопатой вскапывали 40 соток в поле и огород в 20 соток у дома.
«Я был баловнем в семье»
– Как Вы успевали учиться в школе?
В первом классе я был неуклюжим, робким, стеснялся говорить, заикался, прятался от взглядов и усмешек одноклассников. Меня спасли мудрость и опыт моей первой учительницы, Агриппины Павловны Ермаковой. Она занималась со мной после уроков, давала задания произносить слова, предложения, читать простые стихи, учить их наизусть, что я и делал усердно.
Дом, где я жил на улице Горнозаводской, стоял на горе, я поднимался на вершину и на ветру, порой на морозе и в одиночестве, громко на память читал стихи, произносил слова и предложения, учился выражать мысли. Учился глубоко и правильно дышать, выполнял физические упражнения. К четвертому классу моя речь исправилась. Постепенно начал принимать участие в школьной самодеятельности. Впервые играл на сцене муравья по басне Крылова «Стрекоза и муравей».
Старшие братья и сестра возлагали на меня большие надежды и проявляли заботу. Они шли работать, а я оставался дома с уроками: «Славка пусть учится», – говорили они. В итоге все они после школы пошли работать, а я продолжил образование.
Будучи болезненным ребенком, я стал закаляться. В 13 лет в 30-градусный мороз я уже выходил на снег, обливался холодной водой и стоял до замерзания. Я и до сих пор купаюсь в проруби. Вместе с сыном Николаем увлекаемся горным экстримом. Я попадал в безвыходные ситуации на перевале Дятлова, в забайкальской тайге на встрече с медведем и другие непростые ситуации, но вспоминаю об этом с улыбкой.
– Окончив школу, почему вы выбрали профессию металлурга?
– У меня было желание поступить в педагогический или медицинский вуз, но таких не было в Златоусте, и я пошел в техникум на специальность «Металловедение и термическая обработка металла». Отучился без троек, поступил в Челябинский политехнический университет (теперь это ЮУрГУ). Учился и вел активную общественную жизнь.
– Значит, ваш приход на руководящие должности и в политику был закономерным?
– Всё это воля случая. Я никогда не стремился кем-то быть, все получалось само собой. В 18 лет закончил Златоустовский техникум им. П. Аносова и пришел работать на завод имени Ленина. Главный инженер Николай Машарин очень быстро меня заметил. Мы тогда налаживали производство холодильников, я был технологом. У нас шел брак, потому что не отлаживалась пайка стеклоконтактов компрессора. Я работал и ночевал в цехе дня три. Мама потеряла меня и пришла на завод. Машарин сказал ей: не переживайте, у вас вырос достойный и трудолюбивый сын. Вскоре меня назначили начальником техбюро, в подчинении оказалось восемь техников и семь инженеров. А ведь я не имел еще высшего образования.
Машарин внимательно относился ко мне, многому меня научил на личных примерах. В общении с рабочими разговаривал с ними на равных. Однажды удивил фразой: «Пересядьте, а то вас от форточки продует». Он всегда проявлял уважительное отношение к человеку, и сотрудники готовы были горы свернуть. И эти примеры я взял за основу своего отношения к людям в будущем.
Заочно я учился в институте, но из-за нагрузки стал не справляться с работой, пришлось уволиться. Я устроился в металлургический техникум и преподавал дисциплины, которые параллельно проходил в вузе. Но главное – у меня был практический опыт, полученный на заводе.
Помню, в техникум приехала начальник управления кадров министерства черной металлургии СССР Анна Новожилова, очень властная женщина. Меня вызвали на встречу с ней, и после беседы она предложила стать заместителем директора техникума по учебно-производственной работе. Мне-то был всего 21 год. Я не стал думать, согласился. Работать было тяжело, ответственность большая, но я справился. Вскоре успешно закончил институт.
«Ход жизни определяли случаи»
– Тут вы тоже получили опыт управленческой работы, приходилось решения принимать?
– Во время исполнения обязанностей директора техникума [директор была в отпуске] пришёл ко мне секретарь парткома металлургического завода Леонид Петров и попросил восстановить в учебном процессе одного парня, которого отчислили за неуспеваемость. Я пригласил его, и после разговора подписал приказ о его восстановлении, взяв над ним шефство. Конечно, я пошел против своего руководства. Но меня восхитила мудрость вернувшейся из отпуска [директора техникума] Веры Петровны Хлыстовой. Она сказала: «Ценю твою самостоятельность, но в следующий раз ставь меня в известность».
Парень в итоге исправился, а Леонид Яковлевич стал первым секретарем Ленинского райкома партии Златоуста. Он предложил мне должность заместителя председателя райисполкома, то есть по сути я должен был стать начальником своего директора. Я не думая согласился, и меня вскоре утвердили на этот пост.
Вскоре меня поставили в резерв обкома партии и отправили на учебу в высшую партийную школу в Екатеринбург. После окончания ВПШ я вернулся на работу в Златоуст, где узнал, что меня готовят на пост первого секретаря горкома партии. Вот от этого предложения я отказался, потому что пришлось бы «перепрыгнуть» всех, кто мне помогал и назначал на должности.
Вскоре мне поступило предложение стать главным инженером на заводе металлоконструкций, но я попросил сначала поработать начальником производства. Получив хороший производственный опыт, вскоре был назначен на должность главного инженера.
Когда директор завода Анатолий Александрович Начаров был избран первым секретарём горкома партии, от него мне поступило предложение избраться директором завода. В то время директора избирались на собрании трудового коллектива. Я пошел на эти выборы, не имея никакой предвыборной программы. Главными конкурентами у меня были коренные работники завода, проработавшие не один год на предприятии, со своими предвыборными программами. Я вышел на трибуну и сказал, что от агитации отказываюсь, а вместо пустых обещаний пусть коллектив оценит меня по опыту и результатам моей работы. В результате я получил 87% голосов трудового коллектива.
– А как прошли для вас 90-е годы? Что Вы пережили в то время?
– Я отвечу цитатой из своей книги «Среди мечей законы безмолвствуют». Я написал ее по своим воспоминаниям и дневникам, которые привык вести.
«Я пришел на Златоустовский завод металлоконструкций в 1986 году, когда еще никто не мог представить, чем обернется разрыв хозяйственных связей, как скажется на уральских предприятиях рост цен на сырье и энергию. С 1991 года возросла хаотичность действий государственной власти: началась анархия в области оплаты труда, ценообразования и налоговой политики, поменялись критерии оценки деятельности предприятий, началась приватизации. Промышленные предприятия по всей стране ощутили на себе мощнейший удар инфляции и взаимных неплатежей».
Когда мы получали оплату за продукцию, эти деньги уже ничего не стоили, и мы не могли закупить даже материалы для изготовления продукции.
«Поиски новых перспектив для развития Златоустовского завода металлоконструкций (ЗМК) привели меня к руководителю ленинградской группы «новых»экономистов Петру Филиппову, в то время возглавлявшему аналитическую группу при первом вице-премьере российского правительства Егоре Гайдаре. У нас завязались тесные контакты, началась активная работа по выработке оптимальной модели развития предприятий в период либерализации экономики. Свою позитивную роль сыграл и факт моей стажировки в США, где я изучал систему государственного управления и принципы экономического развития штата Канзас. Кроме большого и полезного опыта, американская поездка позволила найти для завода стратегических партнеров и заказчиков, установить контакты с представителями деловых кругов».
Мои личные отношения со многими представителями экономического блока правительства складывались вполне успешно. Удалось решить проблему получения заводом государственных кредитов, которые мы вовремя отдавали. Кроме того, в 1992-1993 годах на предприятии прошло две реконструкции.
С завода – в политику
– Решая проблемы завода, вы обратили на себя внимание руководства страны и это стало точкой отправления на пути в политику?
– Первое мое вхождение в политику произошло с вступлением ЗМК в Ассоциацию приватизируемых и частных предприятий России, чью деятельность активно опекал Егор Гайдар. По его предложению я вошел в состав правления Ассоциации. Мы лично встречались с президентом Борисом Ельциным, Олегом Сосковцом, Виктором Черномырдиным и другими политиками.
«В одну из наших московских встреч Егор Гайдар обратился ко мне с вопросом:
– Скажите, Вячеслав Николаевич, у вас в области есть организация промышленников, вроде нашей Ассоциации? Нет? Тогда почему бы вам не заняться ее созданием! Дело перспективное, инициативные промышленники, думаю, в вашем регионе найдутся», – цитирует свою книгу Скворцов.
Идею объединения южноуральских промышленников я обсудил с генеральным директором Магнитогорского металлургического комбината Анатолием Стариковым. Он одобрил. Создание программы и устава я взял на себя.
– А губернатор Вадим Соловьев вас поддержал?
– В то время любой директор предприятия мог без формальностей зайти к Вадиму Павловичу. Когда я пришёл к нему с предложением поддержать идею создания Союза промышленников и предпринимателей, он ни секунды не раздумывая, тут же пригласил своего первого заместителя Виктора Христенко и поручил ему не только помочь в создании СПП, но и курирование новой общественной структуры Челябинской области.
Было понятно, что президентом СПП должен стать глава крупнейшего предприятия Южного Урала – Магнитогорского металлургического комбината, на тот момент генеральный директор Анатолий Ильич Стариков. С 1998 года и по настоящий день СПП возглавляет председатель совета директоров ММК Виктор Филиппович Рашников. Я же был вице-президентом.
«Союз промышленников и предпринимателей стал первым общественным объединением деловых кругов Южного Урала, при этом в его работе принимали активное участие представители законодательной и исполнительной власти, главы городов, видные общественные деятели», – характеризует эту организацию герой нашего интервью в своей книге «Среди мечей законы безмолвствуют».
В будущем СПП стал мощной политической силой. Нашей целью было не допустить конфликтов промышленников и власти. В то время наблюдалось противостояние между администрацией области и региональным Советом народных депутатов. К тому же, в то время было два губернатора: назначенный Вадим Соловьев и победивший на выборах Петр Сумин.
«Можно себе представить, в какой ситуации оказались руководители предприятий области, когда с лета 1993 года установилось реальное двоевластие. У области появилось два губернатора, два финансовых управления, два официальных печатных органа. В перспективе ситуация двоевластия грозила перекинуться и на другие областные управления и комитеты, что неминуемо привело бы к коллапсу системы исполнительной власти. Выжидательную позицию заняла Москва: официально не признав результаты губернаторских выборов в апреле 1993 года, федеральный центр не спешил подтвердить полномочия назначенного главы администрации. В итоге проигрывали рядовые южноуральцы, которым было не до хитросплетений большой политики. Ситуация политического противостояния разрешилась после трагических событий в Москве в октябре 1993 года. С роспуском Верховного Совета Российской Федерации и последующей ликвидации всей системы представительных органов власти возник институционально-правовой вакуум. У меня вызрела идея добиться личной встречи с Президентом Ельциным, чтобы донести до него свои предложения по совершенствованию взаимодействия органов государственной власти и местного самоуправления с промышленниками и предпринимателями.
Чтобы высказать все пожелания и просьбы, мне выделялось пять минут. Президент встретил меня очень дружелюбно и даже узнал: «А-а, мой бывший ученик!» Когда-то в 70-e годы мне уже приходилось встречаться с Борисом Николаевичем в Свердловской высшей партийной школе, где он читал курс лекций по партийному строительству.
– Ваши предложения вполне продуманны и, безусловно, представляют интерес, – сказал Ельцин. Наш разговор затянулся на полчаса», – говорится в воспоминаниях Скворцова.
«Задумались о думе»
– Тем не менее, работа СПП не ограничилась промышленностью – вы оказались в «большой политике»?
– В 1990-ых годах Союз промышленников поставил перед собой задачу добиться весомого представительства в новом законодательном органе – областной Думе. Выборы были назначены на 15 мая 1994 года, вместе с повторными выборами в Совет Федерации. Мы сумели сформировать единый список кандидатов от СПП, многих из которых поддержали другие общественно-политические движения и партии. Лично у меня не было планов выдвигаться в депутаты, но коллеги настояли: «Заварил всю кашу – теперь не отступай!» Я принял решение баллотироваться по родному Златоустовскому избирательному округу, буквально за несколько дней собрал необходимое количество подписей и был зарегистрирован.
«Сегодня мне странно видеть, как некоторые кандидаты тратят миллионы рублей и долларов на свои избирательные кампании. В 1994 году об этом даже не шло речи: ни я, ни большинство моих коллег по СПП не вели агитации, не открывали избирательных счетов, не печатали листовки. Правда, мои соперники в округе, подчас казалось, просто состязались друг с другом в количестве сладких обещаний и объеме предвыборной рекламы. В своей избирательной кампании я сделал основной упор на встречи с избирателями, преимущественно рабочими златоустовских предприятий», – говорится в книге Скворцова.
Тайным голосованием 8 из 15 депутатов избрали меня председателем, и я занял бывший кабинет первого секретаря обкома партии. Вторым кандидатом на это кресло, кстати, был Валентин Буравлев, на тот момент человек более известный, чем я.
С первых дней работы Думы началось противостояние оппозиции. Каждый месяц вставал вопрос о моем переизбрании очередным тайным голосованием. Это был мощный прессинг, в вопросах политики я не был искушен, потому что до этого руководил заводом. Но со временем я обрёл уверенность. В 1994 и 95-ом году я уже был признан Человеком года Челябинской области. Вскоре оппозиция перешла на мою сторону.
– Вам же и самому неоднократно предлагали стать губернатором?
«Всем памятно затяжное противостояние между Вадимом Соловьевым и областным Советом народных депутатов в 1993 году, когда против воли Кремля были проведены выборы главы областной администрации. С роспуском областного Совета областная администрация приложила все усилия, чтобы новый законодательный орган стал политической силой, способной работать в тандеме с исполнительной властью. Однако с депутатами Государственной Думы, избранными от Челябинской области, у губернатора сложились напряженные отношения. Воспользовавшись упущениями администрации в сфере использования средств из федерального бюджета, направленных на реализацию экологических программ по реабилитации зараженных радиацией территорий, депутаты Госдумы В. Григориади, В. Головлев, А. Кушнарь, А. Починок и В. Уткин обратились к Президенту с просьбой освободить В. Соловьева от обязанностей главы администрации области. В своем желании устранить В. Соловьева из политической жизни сошлись представители различных политических сил. К примеру, за исключением В. Григориади и В. Уткина, авторы обращения к Президенту принадлежали к проправительственной фракции движения «Выбор России». Возможно, активность последних была продиктована стремлением В. Соловьева поставить под контроль администрации областной комитет по управлению госимуществом, а следовательно – более отчетливо влиять на процесс приватизации», – пишет в своей книге Скворцов.
В этом вопросе губернатора поддерживал и прокурор области Геннадий Лихачев, поднявший вопрос о нарушениях законности в проведении первого этапа приватизации. Так или иначе, но в борьбе против Соловьева объединились как представители демократических партий, так и депутаты от оппозиции.
Борис Ельцин поручил главе администрации президента Сергею Филатову разобраться в ситуации. Вскоре в Челябинск прибыла представительная московская комиссия во главе с первым заместителем руководителя администрации президента Вячеславом Волковым. Они встретились с руководителями областной администрации и правоохранительных органов, выслушали мнение директоров крупных предприятий, приняли к сведению пожелания представителей политических партий и общественных движений. Я назвал несколько фамилий претендентов на пост губернатора, в том числе и челябинского мэра Вячеслава Тарасова. Мой собеседник неожиданно спросил: «А может, вы сами?» Я решил не проявлять инициативы, но и не отказался, заполнил анкету, которую увезли в Москву.
На тот момент я знал, что коллеги намерены выдвинуть меня на пост председателя областной Думы. Как быть в такой ситуации? Вскоре моя кандидатура была согласована руководителем администрации президента Филатовым и председателем правительства России Черномырдиным.
По вызову я выехал в столицу для официального представления президенту. К тому времени меня лично знал и Борис Николаевич Ельцин, и Виктор Степанович Черномырдин. Кремлёвским чиновникам оставалось лишь соблюсти все необходимые формальности. Казалось, все было готово, но вмешался первый помощник президента Виктор Илюшин, и главой администрации области остался Вадим Соловьев. Не скажу, что в тот момент меня это расстроило. Скорее, почувствовал облегчение.
По возвращении в Челябинск я случайно встретился в депутатском зале аэропорта с Соловьевым. Мы спокойно обменялись приветствиями, ни словом не коснувшись причин одновременных визитов в столицу.
– Ваши отношения не испортились?
После этого они улучшились. Мы стали встречаться чаще, в том числе и в думе. Мы наладили деловой контакт, деятельность депутатов и областной администрации стала более прозрачной. Председатель думы стал иметь голос в кадровых решениях исполнительной власти, особенно когда речь шла о главах администраций городов и районов.
В отношениях с главой области я стремился выдержать разумный паритет, спокойный стиль общения. У нас были деловые конструктивные отношения, хотя кому-то хотелось представить председателя думы едва ли не «карманным руководителем», ставленником областной администрации. С губернатором мы встречались на различных совещаниях, вели беседы в деловом кругу, но говорить о каких-то приватных отношениях было бы преувеличением.
«Стараясь не уделять внимания политическим дрязгам в Думе, главной задачей я считал формирование прочной законодательной базы, способной оказать реальную помощь развитию промышленности области и окончательно завершить становление системы органов государственной власти. Только таким образом можно было оправдать доверие, оказанное мне коллегами-промышленниками и избирателями области», – говорится в той же книге Вячеслава Скворцова.
Против всех ради общего блага
– Говорят, что во время Вашего пребывания на посту председателя думы вы занимались даже назначением руководителей силовых структур?
– У меня сложились теплые, почти дружеские отношения с долгие годы возглавлявшим Управление внутренних дел Челябинской области Валерием Смирновым. По понедельникам он докладывал мне об оперативной обстановке за неделю. Мы системно встречались в моем кабинете. Накануне своей последней поездки он позвонил мне, сказав при этом загадочную фразу: «Вячеслав Николаевич, я уезжаю в Магнитку, оставляю вместо себя Юрия Павловича Луконина. Есть просьба: если со мной что-нибудь случится, сделайте все, чтобы мое место занял он». Вскоре я узнал, что он скончался от сердечного приступа по пути в Магнитогорск.
После похорон я пригласил Луконина к себе, мы долго беседовали. На следующий день запросил его личное дело и встретился с людьми, лично знающими генерала. В результате к концу дня у меня сложилось мнение о нем как о возможном кандидате на пост руководителя крупнейшей правоохранительной структуры области. Попутно был сделан анализ ситуации в областном УВД, отдельные выводы из которого легли в дальнейшем в основу законотворческой работы областной думы.
Спустя несколько дней в область прибыл начальник управления кадров МВД России Астапкин, с которым мы встретились в моей резиденции. Генерал выслушал мои аргументы в пользу Луконина и облегченно вздохнул: «Слава Богу!» Почти год я жил в бывшей резиденции обкома партии за городом, где руководители области часто бывали. В один из вечеров по моему приглашению в резиденции собрались губернатор Соловьев, прокурор области Лихачев, председатель областного суда Вяткин, начальник областного управления ФСБ Третьяков и другие. Присутствовал и московский генерал МВД. Обсуждали возможную кандидатуру на пост начальника УВД области. Все предложили заместителя начальника УВД области по тылу Юрия Старикова. Неожиданно для всех я предложил остановиться на кандидатуре Луконина.
«Лихачев резко возразил, – писал в своих воспоминаниях о тех событиях Вячеслав Скворцов. – Завязалась острая полемика, исход которой складывался явно не в мою пользу. Разговор зашел в тупик, и когда московский генерал сообщил, что улетает в Москву, я твердо сказал: «Еду с вами! Готов отстаивать кандидатуру Юрия Павловича перед министром внутренних дел».
В Москве меня принял министр МВД Виктор Ерин, который внимательно выслушал мои доводы в пользу назначения на пост начальника УВД области Луконина. Еще до моего возвращения домой стало известно, что назначение на пост начальника УВД области состоялось.
Надо отдать должное прокурору области Лихачеву, который обиды на меня не затаил, но к Луконину его отношение стало напряженным. Нужно было наладить конструктивные отношения руководителей двух крупнейших правоохранительных структур области, и нам это удалось. По моей инициативе состоялся разговор втроем, и мы договорились о сотрудничестве.
Однажды делегация руководителей области ездила в Германию по обмену опытом работы с руководством Германии, где была возможность общаться неформально. Поездка была удачной, но по возвращении мы столкнулись с непредвиденной задержкой в челябинском аэропорту по вине таможенников.
«Самое пикантное в этой ситуации было то, что в составе нашей делегации находился начальник областной таможенной службы Тыкин, из-за нерасторопности подчиненных которого руководство области было вынуждено два часа находиться в «накопителе». Еще в гостях у немцев мне приходилось делать Тыкину замечания, касающиеся соблюдения норм поведения в обществе. В довольно жесткой форме ему было заявлено, что наше пребывание в ФРГ не увеселительная поездка, а рабочая командировка. Для себя я сделал серьезный вывод: человек с такими моральными качествами не может находиться на столь ответственном посту», – говорится в книге нашего собеседника.
По возвращении открыто выступил в печати против начальника областного таможенного управления, у которого на удивление быстро нашлись анонимные заступники, обрушившие на меня шквал угроз по телефону. Появились ходатаи. Решать проблему пришлось через Виктора Черномырдина. Вскоре проштрафившийся главный таможенник области был снят с должности, а на его место пришел порядочный человек и профессиональный работник. Возвратившись в Челябинск, я принял поздравления от губернатора: «Ну ты даешь, Вячеслав Николаевич! Поздравляю. Мы с ним столько бились, а ты – раз! – и за один день...»
Позже, после отставки начальника Челябинского управления внутренних дел Пустового, я лоббировал кандидатуру Виктора Лесняка, ввозглавлявшего копейскую милицию. У администрации была другая кандидатура. Вскоре Лесняк был утверждён на эту должность.
– А Соловьев не затаил на вас обиду?
– Вадим Павлович имел основания для этого и вполне мог подставить меня, но нам удалось найти общий язык, никогда не ворошить прожитое.
У Соловьева есть немало положительных качеств. Время было суровое и я всегда прощал свойственную ему резкость, но с ним можно было разговаривать, спорить, ему можно доверять, он был доступен и уважал другую точку зрения. Мы и до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Тогда же мы руководили областью и несли за нее ответственность, и нам никто не давал права конфликтовать.
В то время мы могли стать самыми богатыми людьми области, но ни мне, ни ему это в голову не приходило. Главная задача была сохранить область и бюджет.
Продолжение интервью читайте завтра «УралПолит.Ru»
Елена Мицих, Сергей Блиновских
© Редакция «УралПолит.Ru»
Вы можете поделиться новостью в соцсетях