Областной минздрав нас не услышал

Сегодня, 14 июня, в Челябинск из Москвы прибывает специальная комиссия Минздрава России для проверки фактов, изложенных в письме кардиохирургов на имя президента страны Владимира Путина. Скандал в региональной медицине разразился на минувшей неделе.

Сегодня, 14 июня, в Челябинск из Москвы прибывает специальная комиссия Минздрава России для проверки фактов, изложенных в письме кардиохирургов на имя президента страны Владимира Путина. Скандал в региональной медицине разразился на минувшей неделе. В документе, адресованном главе государства, заведующий кардиохирургическим отделением Челябинской областной клинической больницы № 1 Владимир Приходько и семь кардиохирургов рассказали о фактической ликвидации отделения. Главврач областной больницы и руководители регионального минздрава заявили, что вся информация в письме – ложь. Экспертный канал «УралПолит.Ru» обратился к заведующему с просьбой рассказать, что же происходит в челябинской кардиохирургии.  

Владимир Петрович, расскажите, пожалуйста, какова сегодня ситуация в кардиохирургии областной больницы?

С открытием федерального кардиологического центра наше отделение было вынуждено заниматься экстренными больными. К нам поступали больные с инфекционным эндокардитом, больные с опухолями сердца, клапанной патологией или поражением коронарных артерий; больные, нуждающиеся в оперативном вмешательстве при дисфункциях искусственных органов сердца: тромбоз, инфекционные эндокардиты; а также сердечники в возрасте старше 65 лет. В апреле прошлого года мы сделали 46 операций с искусственным кровообращением, в мае – 44 операции. В 2012 году в апреле сделали 31 операцию, в мае – 24. Снижение числа операций произошло в связи с устным распоряжением главврача, не закрепленным ни в каких приказах. В 2010 году сделали 1005 операций с искусственным кровообращением, в 2011 году произошел отток больных, сделали 502 операции, а в нынешнем году сделали лишь 140 операций. Идет тенденция к сокращению объемов. Кроме того, в больнице было ликвидировано отделение хирургического лечения сложных нарушений ритма сердца, которое выполняло в год по 600–700 операций по имплантации кардиостимуляторов. Я считаю, что идет постепенное свертывание нашего отделения. Сначала сократили наше отделение кардиохирургии на 10 коек, потом ликвидировали отделение хирургического лечения сложных нарушений ритма. А сейчас мы не можем работать в операционной, потому что нет кардиостимуляторов.

А почему же их нет?

Главврач Марат Бавыкин, вероятно, решил, что это дорогое удовольствие для больницы и все операции необходимо делать в федеральном центре. Но у них своя специализация. Я могу привести пример, который доказывает, что отделение необходимо. Девятого числа во время моего дежурства поступил 70-летний больной, пульс – 28–30, приступы с потерей сознания. Я вынужден был его прооперировать. На мое счастье, в больницу поступило 20 кардиостимуляторов, я ему имплантировал, он вполне нормально себя сейчас чувствует.

Что послужило толчком к тому, чтобы написать письмо президенту?

Лично мне впервые за 36 лет работы было сделано два выговора, цель которых очевидна – уволить меня с работы. Например, последний инспекцией по труду признан неправомерным. Он был связан с лечением 42-летнего больного. Пациент был принят с инфекционным эндокардитом, острым нарушением кровообращения, развился электродный сепсис. Я ему сделал операцию для спасения жизни. Так как у него был редкий пульс, были имплантированы эпикардиальные электроды для последующей плановой имплантации кардиостимулятора. И планировал операцию на 14 мая. Без моего ведома больного хватают и увозят в федеральный кардиоцентр. А через два часа привозят назад, после того как в ситуацию вмешалась его родственница. Итогом стал выговор, что я якобы отказался лечить пациента. Это подтасовка фактов, иначе назвать эту ситуацию нельзя.

Без вашего ведома увезли больного, и вас потом обвинили в отказе от пациента?

Никаких письменных или устных распоряжений не было, главврач обвинил меня в невыполнении приказа.

Каковы причины происходящего в кардиохирургическом отделении?

С начала года Минздравом было дано 490 областных квот. В мае главврач мне сообщил, что сокращено до 300 квот. Куда 190 квот делись? Неизвестно. В устной форме Бавыкин приказал делать только одну операцию ежедневно, обещал установить особый надзор за мной. Наше отделение создано в 1974 году по приказу Минздрава СССР. И мы за эти годы прооперировали 20 тысяч больных. Они приходят в поликлинику на осмотр. А в апреле прозвучало заявление: закрыть кардиохирургический прием. Потом я объяснил ситуацию заведующему поликлиники, заявил, что больные приезжают из области, где нет кардиологов-ревматологов, и пациенты могут получить помощь только у нас. В итоге согласились сократить прием до трех раз в неделю. И сейчас ситуация такова, что больные, которые не могут дозвониться в регистратуру, не могут попасть на прием.

Сокращая количество принимаемых и вылеченных больных, больница теряет в деньгах. Какой в этом смысл?

Я сам не понимаю этого. А в результате целенаправленно разрушается наше отделение. Без нас принимается решение, чтобы переквалифицировать нас в грудных хирургов. Никто из врачей нашего отделения этого не хочет. Они говорят: «Мы учились на кардиохирургов, будем работать там». Меня также смутило заявление главврача о том, что открыто отделение кардиологии на 60 коек. Где оно? Нет такого, это не соответствует действительности. Открыто отделение острого коронарного синдрома на 30 коек. Где остальные койки – неизвестно. Я завел конструктивный разговор с Бавыкиным о том, как быть с больными с клапанной патологией, с тромбозами, с повторными операциями. Мне он ответил: «Сейчас идет коммерциализация медицины, и больные сами отойдут».

Поэтому вы вынуждены были написать письмо?

Конечно.

Руководством больницы и минздравом была попытка опровергнуть все изложенные в письме факты…

Хочу обратить внимание, что упор в нашем письме был сделан даже не на заработную плату, а на плохое снабжение. Весь первый квартал я работал в долг, под честное слово мне давали клапаны сердца, и только так я мог прооперировать больных. Клапаны мне закупили только в мае.

Один из вопросов, который не нашел ответа на пресс-конференции, – почему вы не обсуждали эту ситуацию с областным минздравом?

Я несколько раз пытался дозвониться министру здравоохранения Виталию Тесленко, абонент был недоступен.

С его замом не пробовали связаться?

Я говорил с Ольгой Доброхотовой о том, что у нас урезают кардиохирургическую помощь. Я обращался в Минздрав в связи с тем, что с февраля ангиографический кабинет простаивал, так как главврач не купил нам кардиостимуляторов. Хотя у некоторых больных, которые поступают с острым коронарным синдромом, это может вылиться в острые инфаркты. Но, к сожалению, меня не услышали.

Как сегодня, после письма президенту и публикаций в прессе, оценивается ситуация на уровне области? Есть вице-губернатор Павел Рыжий, министр Виталий Тесленко, они как-то реагировали на письмо Путину?

Рыжий у нас даже не появлялся. Тесленко к нам приехал на встречу и спросил: «Мужики, почему вы ко мне не обратились?». Как я уже сказал,  я неоднократно пытался дозвониться до министра, когда начался этот, можно сказать, беспредел. Номер был недоступен.

Министр как-то обозначил свою позицию?

Его позиция – отделение никто не собирается закрывать. Но в СМИ появляется информация о том, что отделение хотят сократить до 10–20 коек. Больные у нас лежат в возрасте от 60 лет, у них масса сопутствующих заболеваний. За пять дней их не вылечить. Они будут занимать эти койки дней тридцать. Сократится число больных, которых мы можем прооперировать. И кардиохирурги здесь станут не нужны. Впрочем, даже после отправки письма меня не позвали ни на одну из пресс-конференций. Главный врач меня спросил, зачем это мы написали. Я ему ответил, что вы гробите отделение. На пресс-конференции Бавыкиным было также сказано, что в отделении нет дефицита лекарств и оборудования, все в достатке. Но это тоже неправда: сегодня мы имеем острый дефицит лекарств – антибиотиков нет, варфарина, аспирина, гепарина нет. Хотя главврач заявляет, что в больнице все есть. Люди хотят работать, оказывать помощь, и профилировать их сегодня в торакальных хирургов – таких разговоров не было до письма президенту. И нет никакой необходимости перепрофилировать кардиохирургов. У нас в городе есть три подобных отделения, прекрасное отделение в 8-й больнице, есть в онкодиспансере и тубдиспансере. Было отделение в больнице ЧМС, но его закрыли за ненадобностью. Я не знаю, зачем сокращать и фактически закрывать отделение. Выделялись квоты, но половина исчезла. Решает вопрос о квотах минздрав Челябинской области.

Может быть, здесь корень проблемы?

Мне это неизвестно.

А какова ситуация с зарплатой? В этом вопросе у вас также разногласия с минздравом…

(Владимир Приходько показал справки о распределяемых в отделении стимулирующих выплатах кардиохирургам. Копия документа есть в распоряжении «УралПолит.Ru»).

Оклад хирурга – от 4000 до 4600 рублей. Мой – 4600 рублей. Далее идут доплаты и стимулирующие выплаты. Как видите, если сложить все получаемые врачами выплаты, то 50 тысяч в среднем никак не получается. Реально много меньше. Было заявлено, что я получаю 88 тысяч, этого никогда не было. Как можно насчитать  такую среднюю зарплату, даже не знаю.  

После разразившегося скандала вы встречались с главным врачом, о чем еще вы говорили?

Мы разговаривали с ним, я привел цифру, что около 500–700 человек в Челябинской области нуждаются в оказании экстренной кардиохирургической помощи. Мне в ответ было сказано, что я сделал лишь 65 экстренных операций. Но позвольте, все нозологические формы – инфекционные эндокардиты, опухоли сердца, дисфункции искусственных клапанов сердца, острая клапанная недостаточность и другие – это неотложная кардиохирургия.

Марат Бавыкин говорил о том, что он рассматривает возможность привлечения вас к ответственности за клевету.

Пожалуйста. Весь коллектив подтвердит: мы не оскорбляли его, хотели оказать помощь больнице, нарисовали перспективы и предлагали стать филиалом федеральной больницы, чтобы мы не простаивали. Реальность сказанного нами можно проверить по операционным журналам, лицевым счетам заработной платы и другим первичным документам. В средние цифры по больнице верить не приходится.

Как вы считаете, какие решения должно принять руководство минздрава области и больницы, чтобы разрешить эту ситуацию?

Нужно, чтобы просто не мешали работать. До сегодняшнего дня я в прессу особо не выходил, пусть посмотрит комиссия, правы мы или нет, а потом я  готов общаться с журналистами. По сути, была попытка свести ситуацию к межличностным отношениям. Но мы хотели просто разобраться, сохранить отделение и прием пациентов, поэтому попросили поддержки у президента Владимира Путина. Если не его лично, то полпреда Игоря Холманских. Чтобы он приехал и разобрался.

Каковы ваши планы? Намерены ли вы и дальше работать в кардиохирургическом отделении областной больницы? Не рассматривали возможность перехода в частную медицину?

В частной медицине кардиохирургия еще только начинается. Хотя работы в кардиохирургии не уменьшается. В Челябинске по строго определенной программе работает федеральный центр. У нас профиль другой, и он шире. Мы занимаемся всей патологией, которой не занимается федеральный центр. Или нам  уезжать в другие города и покидать больницу, где до последних событий успешно отработали многие годы... И с чего ради, из-за ошибочной позиции главного врача, и на кого все бросать?

То есть основным решением вы видите смену позиции главного врача?

Да. Кардиохирургия была одной из основ высокотехнологичной медицины областной больницы, отделение успешно работало с 1973 года. Но сейчас снижается количество операций, а больные остаются. Нельзя все вот так взять и разрушить. Это не государственный подход.