«Обычный дом превратился в фабрику смерти»: в Екатеринбурге из коттеджа вывезли 60 трупов. Расследование «УралПолит.Ru»

​Жители Екатеринбурга на протяжении трех лет борются с частным домом престарелых на окраине города. По мнению горожан, в заведении не заботятся о стариках, а делают все, чтобы они быстрее ушли в мир иной.

Жители Екатеринбурга на протяжении трех лет борются с частным домом престарелых на окраине города. По мнению горожан, в заведении не заботятся о стариках, а делают все, чтобы они быстрее ушли в мир иной. По подсчетам соседей, за время работы пансиона здесь умерло более 60 человек. Несмотря на судебные решения о закрытии дома престарелых, он продолжает работать. Приставы только разводят руками. О том, почему местные жители против такого соседства и как силовики оказались беспомощны в разрешении ситуации – в материале «УралПолит.Ru».

Гость коттеджного поселка на Широкой Речке в Екатеринбурге, наверное, даже и не понял бы, что в одном из частных кирпичных домов по улице Ландышевая разместился пансионат для престарелых. В то же время сосед злополучного дома Юрий Двоеглазов, как заправский сыщик, собрал целое досье: несколько папок с фотографиями, документами и видеозаписями.

«Я был идейным вдохновителем строительства этого поселка. Поэтому когда у нас начало работать это заведение, все жители стали обращаться ко мне: «Надо что-то делать, как-то его закрывать». Вот я и начал собирать доказательную базу. Наши правоохранительные органы ведь ничего не будут делать, пока им не принесешь доказательства», – объясняет «УралПолит.Ru» Юрий Двоеглазов.

Окна его домашнего кабинета выходят прямиком на злополучный дом, расположенный через дорогу. Из окна виден внутренний двор, крыльцо и отлично просматривается подъезд к дому престарелых.

«Первое время они действовали в открытую. Привозили немощных людей, которые сами не могли из машины выйти. Их на носилках заносили в дом. Потом их отсюда увозили на машинах «груз 200». А когда мы начали поднимать шум, они отгородились забором и для загрузки-выгрузки стали заезжать во двор», – говорит Двоеглазов.

По подсчетам Юрия Николаевича, только за 2013 год к дому по адресу Ландышевая, 26 машины ритуальных фирм приезжали 22 раза. А за все время работы пансионата – более 60 раз.

«Мы – свидетели только того, что происходит вне дома. Мы видим, что там работает персонал, у которого в распоряжении целая инфраструктура: спецтранспорт, похоронные агенты, полиция сообща с ними занимается оформлением свидетельств о смерти. Тут нарушены всяческие нормы пожарной, санитарной безопасности. А кроме того, есть и моральный аспект. На глазах у жителей, детей, привозят беспомощных людей, почти неживых. И тут же грузят трупы в мешках», – рассуждает Двоеглазов.

Илья Меркулов – другой сосед пенсионного дома. Его участок отделен от злополучного пансионата только забором.

«Обычный жилой дом превратился в фабрику смерти. После того, как этот бизнес здесь заработал, стало просто неприятно находится в поселке. А я весь летний период мучаюсь от неприятных запахов. Когда они открывают окна, начинает пахнут лекарствами, чем-то еще, связанным со смертью. Слышно, как сиделки кричат на стариков: «Давай, жрать иди!». По весне оттаивают шприцы, упаковки лекарств. Мы все категорически против. Но мы не можем понять нашей государственной системы, которая не выполняет своей функции. Вынесено уже несколько судебных решений о закрытии это заведения, а оно все еще работает», – удивляется Илья Меркулов.

В ходе многочисленных судебных заседаний удалось выяснить, что же происходит за закрытыми дверями частного коттеджа, превращенного в место, где доживают свои последние дни старики.

Родственники пенсионеров или немощных инвалидов находят заведение на Ландышевой, 26 через рекламу в интернете. Далее, как выяснили местные жители, с постояльцем заключается договор субаренды помещения. Стоимость услуг составляет около 30 тысяч рублей. По сути же предприниматели сдают койко-место на своей жилплощади.

Ревизоры из госорганов неоднократно наведывались сюда с проверками. Пожарные выявили многочисленные нарушения, а прокуроры обнаружили, что на одной площади вместе находятся и мужчины, и женщины.

«Жалоб на нас нет, все в принципе довольны, всех все устраивает – этого достаточно!», – заявляла журналистам владелица бизнеса, индивидуальный предприниматель Марина Кожевникова.

В итоге Верх-Исетский суд признал не пригодным для временного проживания пожилых и инвалидов жилой дом на Ландышевой, 26. Жители поселка праздновали победу: «Приют закроют». Но ситуация оказалась куда сложнее. Приставы, получив на руки постановление суда, не смогли его выполнить.

«Кожевникова Марина Рудольфовна объяснила нам, что свою коммерческую деятельность фактически она не осуществляет. Реально же деятельность по работе дома престарелых осуществляет собственник жилого строения по Ландышевой, 26, некая гражданка Сержантова. Приставы-исполнители выходили на адрес, и эта информация подтвердилась. Конкретная формулировка поступившего к нам постановления звучала так: «Запретить осуществлять предпринимательскую деятельность Кожевниковой Марине Рудольфовне». В ходе исполнения мы установили, что деятельность осуществляют третьи лица. Но приставы не могут требовать выполнения судебного постановления от лица, не являющегося должником», – рассказал «УралПолит.Ru» начальник отдела ФССП Верх-Исетского района Екатеринбурга Антон Черемных.

Правда, по информации Черемных, прокурор Верх-Исетского района на днях выиграл судебный процесс о запрете Сержантовой заниматься предпринимательством в своем жилом доме. Сейчас приставы только ждут, чтобы документы из суда поступили к ним, чтобы начать работу по выселению постояльцев злополучного дома.

«Я проехалась по четырем подобным приютам. Могу сказать только одно, что эти приюты предназначены не для ухода за больными, а для того, чтобы, так скажем, извлекать прибыль, – рассказала «УралПолит.Ru» свердловский омбудсмен Татьяна Мерзлякова. – Сейчас появились законы о соцобслуживании как на уровне федерации, так и области. К законодательному обеспечению этой деятельности у меня нет претензий. В моем представлении не хватает морально-нравственного аспекта. Мне кажется, сегодня нужно пережить этот этап становлений подобных заведений. После чего у нас появятся нормальные приюты».