Анатолий Брехунцов: «Жизнью правит случай»

До сих пор нефтяники и газовики эксплуатируют месторождения, открытые геологами в далекие 60-е. Сама же отрасль за несколько десятилетий пережила разные времена: после стремительного взлета она была разрушена и практически полностью уничтожена. О становлении северной геологии, о ее прошлом и будущем рассказывает генеральный директор НАО «СибНАЦ», заслуженный геолог РФ Анатолий Брехунцов.

Минуло 70 лет с того момента, как геологи-первопроходцы приступили к покорению северных недр. За это время в Тюменской области были открыты уникальные месторождения, которые на долгие годы стали мощной сырьевой базой для всей страны. В кратчайшие сроки была создана геологическая индустрия, не имеющая аналогов в мире. До сих пор нефтяники и газовики эксплуатируют месторождения, открытые геологами в далекие 60-е. Сама же отрасль за несколько десятилетий пережила разные времена: после стремительного взлета она была разрушена и практически полностью уничтожена. О становлении северной геологии, о ее прошлом и будущем рассказывает генеральный директор НАО «СибНАЦ», заслуженный геолог РФ Анатолий Брехунцов. Как Север ковал характер геолога-романтика читайте в материале «УралПолит.Ru».

Анатолий Брехунцов – доктор геолого-минералогических наук, действительный член Академии горных наук. Имеет более 150 публикаций. Лауреат Государственной премии СССР в области науки и техники за открытие и ускоренную подготовку к промышленному освоению Ямбургского газоконденсатного месторождения, почетный работник топливно-энергетического комплекса, почетный нефтяник, почетный работник газовой промышленности, почетный разведчик недр, почетный геолог Тюменской области, почетный гражданин ЯНАО. Лауреат премий имени академика И.М. Губкина и В.И. Муравленко. Награжден орденами и медалями. Главной наградой считает знак «Первооткрыватель месторождения».

«Мощная газовая индустрия была создана в кратчайшие сроки»

– Анатолий Михайлович, прошло уже 70 лет с начала изучения северных недр, вы стояли у истоков знаковых открытий, как все начиналось и как развивалась геология?

– Наша страна, особенно Западная Сибирь, а если еще точнее – Тюменская область наделены огромными запасами нефти, газа и газового конденсата. Тюменская геология и нефтегозодобыча начали развиваться в 60-х годах с освоения верхних горизонтов. На Крайнем Севере это сеноманские отложения. Геологи их открывали, а газовики и нефтяники вводили в разработку. В самое короткое время была создана мощная газовая индустрия. Запасы нефти на месторождениях открывались чуть глубже – на глубине 2-2,5 км. Это такие крупнейшие месторождения, как Самотлорское, Мамонтовское, Федоровское, Усть-Балыкское. Тогда речь шла о том, чтобы в сутки добывать 1 млрд кубометров газа и 1 млн тонн нефти. В конечном итоге было достигнуто и то, и другое.

По мере подготовки и начала разработки сеноманских газовых залежей и нефтяных месторождений Среднего Приобья возникла необходимость изучения удаленных регионов и уходить на большую глубину бурения, поэтому на Севере началась разработка отложений неокома на глубине 3-3,5 км. Здесь кроме сухого сеноманского газа были открыты нефтяные месторождения и нефтяные оторочки, а в газе появился конденсат. Это можно наблюдать на Уренгойском, Ямбургском и других месторождениях.

В ХМАО стали активно разведывать нефть на глубинах 2,5-3 км, пошли более сложные месторождения. На севере вышли на глубины 4-4,5 км, после этого началось освоение ачимовской толщи, где было обнаружено аномальное пластовое давление – до 600 атмосфер – т.е. превышающее нормальное пластовое в 1,5 и 1,7 раза. В таких условиях работы нужно было другое оборудование, другие межпромысловые и магистральные трубы и иная подготовка газа.

Следующий шаг геологов на Крайнем Севере – изучение отложений тюменской свиты на глубинах 4-4,5 тысяч метров, тут пластовое давление превышало нормальное в два раза, а это совершенно другие трудозатраты, требования к технологиям, к подходу разработки месторождений и оборудованию.

«Мы все купим»

– Какие перемены претерпела геология и нефтегазодобыча во времена перестройки?

– В 60-70-х годах все открытия и дальнейшая эксплуатация месторождений велись отечественными специалистами на советском оборудовании, при помощи наших же технологий и транспорта. Потом наступил переломный момент – в экономической политике страны появился крен в сторону Запада, начали привлекать иностранных специалистов, использовать импортные технологии, а освоением месторождений занялись иностранные сервисные предприятия.

Это крайне пагубно сказалось на отечественном производстве. Оно развивалось все меньше и меньше, а потом полностью было отдано на откуп иностранным компаниям. Прозвучал даже такой слоган – «Зачем нам свое развивать, мы все купим». Эта система привела к тому, что сегодня на сервисных работах заняты в основном иностранные компании, оборудование для крупных месторождений, технологии, специалисты и консультанты – все иностранное.

«Люди и накопленная информация оказались никому не нужны»

– Вы тяжело переживали развал геологической отрасли?

– В 90 годы в руководстве страны, министерства, Главка оказалось больше разрушителей, чем созидателей. Я с горечью вспоминаю то время, когда на моих глазах полностью разрушилась вся эта система, когда министр геологии СССР приехал в Тюмень, созвал совет руководителей предприятий Главтюменьгеологии и сказал, что главк ему не нужен и предложил самостоятельно идти искать работу у нефтяников и газовиков. Из главка сделали концерн, и началось его дальнейшая деградация.

Глядя на то, как все рушится, я принял решение уйти из этой системы и создать структуру, которая бы взяла на себя часть функций Главтюменьгеологии. Так появился Сибирский научно-аналитический центр, в котором изначально работало 17 человек, и на всех был единственный персональный компьютер 286-ой серии.

Развал Главтюменьгеологии – это была трагедия и не только человеческая. Все данные, полученные в экспедициях, также оказались никому не нужны. Надо понимать особенности северных экспедиций на тот момент, в поселках они были монопредприятиями. Там не было никакого транспорта кроме авиации, не было возможности найти другую работу. Эти люди были просто брошены на произвол судьбы. За несколько лет часть из них перебралась на «большую землю», остальные пошли в торговлю.

Архивы предприятий зачастую просто уничтожались. Спасибо бывшему руководству ЯНАО Юрию Неелову, Иосифу Левинзону, что помогли сохранить эту информацию. Мы предложили вывезти все данные и переформатировать их. Собрали керн, всю документацию и создали на Ямале Банк Данных, и тем самым сохранили имеющуюся геологическую информацию.

«В прежнем виде геология не возродится»

– В последнее время много говорится о возрождении геологии. На ваш взгляд, это возможно и какие сейчас у отрасли есть проблемы?

– Когда была плановая система, было все понятно, прогнозы делались на пятилетку и дальше. По всей Западной Сибири работали геологические экспедиции: в Омске, Томске, Новосибирске, на Ямале и Гыдане, в районе Урала и Енисея, в Красноярском крае.

Руководством страны в Тюмени была создана самая крупная геологическая компания в мире – Главтюменьгеология. Перед ее распадом там работало почти 120 тысяч человек. Были открыты самые крупные и уникальные месторождения. Переход к рыночной системе, к сожалению, мягко выражаясь, прошел не конструктивно. В одночасье тысячи специалистов оказались не нужны государству.

Министерства, которые занимались организациями этих работ, были ликвидированы. В том виде, в котором проводились геологоразведочные работы в советское время уже не возродить. Государство перестало разумно управлять недрами. На месте Мингеологии СССР со временем появилось Министерство природных ресурсов и экологии РФ, но у этого ведомства нет хозяйствующих функций.

Сегодня Министерство не занимается организацией работ, оно только готовит нормативные акты и контролирует исполнение законов в вопросах недропользования. Это привело к тому, что объем государственных средств на проведение геологоразведки резко уменьшился. Большая часть этих работ отдана недропользователям, они должны заниматься поиском и разведкой. Это достаточно затратно, компании преследуют свои цели, у них на первом месте экономика, прибыль. Им не хочется тратить много средств на проведение геологоразведки. Запас, созданный в советское время, истощается. Сегодня нефть и газ добывается в основном из месторождений, открытых в СССР.

«Надежды на разумную геологию утрачены»

– Над какими проектами сейчас работает крупнейший научно-аналитический центр Сибири?

– У нас достаточно много интересных проектов. Мы много лет участвуем в оценке и переоценке ресурсов Западной Сибири. В советское время каждые пять лет был пересчет нефти и газа, потом эта процедура стала более растянутой по времени. Последние пересчеты были сделаны по состоянию на начало 2002 и 2009 годов.

Кроме этого мы проводим геологический анализ, наши специалисты создают геологические модели по арктическим территориям Ямала и Гыдана. Работаем как по заданию государства, так и с крупными компаниями, такими, как ЛУКОЙЛ, НОВАТЭК. Приятно, когда проходит время, и ты видишь, как из разрозненных материалов получается целостное восприятие каких-то участков территории или видишь, что находится на глубине 5-10 км.

Также наша компания ведет проекты в области проектирования разработки и обустройства месторождений, инженерных изысканий, анализа топливно-энергетического комплекса, информационных технологий и др.

«В другой профессии тоже могли быть достижения»

– Как вы пришли в геологию, никогда не хотелось сменить профессию?

– Я учился в Томском политехническом институте, был на практике в Усть-Балыке. Затем, когда я окончил институт, снова оказался в том же месте. Отработал там с 1963 по 1966 годы и был направлен в Новый Порт. Жизнь накрепко связала меня с Тюменской областью. Когда начальника Главтюменьгеологии Салманова Ф.К. назначили первым заместителем Министра геологии СССР, мне предложили возглавить геологическую службу Главтюменьгеологии.

– Жизнь геолога связана с постоянными переездами, как семья относилась к такому ритму?

– Я работаю в этой системе почти 60 лет. Большой отрезок жизни пройден. Оглядываясь на то, что было, скажу, что жизнь прожита интересно, и в другой системе она не мыслится. Жизнь была насыщенной и динамичной. В начале моей трудовой деятельности каждые три-четыре года мы с семьей переезжали с места на место.

Мы успели пожить в Новом Порту, Мыс Каменном, Газ-Сале, Лабытнанги, Уренгое. Каждый переезд – это непросто. В Уренгое мы попадали в наводнение, когда вода затопила первый этаж, нам пришлось спасаться от нее на крыше. Попадали и в пожар, на наших глазах в Лабытнанги горели деревянные дома. Надо отдать должное моей семье – моя супруга меня понимала и всегда поддерживала. Семья была готова подняться по первому зову и никогда не было никаких стенаний.

– Где смогли бы найти себя кроме геологии?

– Конечно, если бы жизнь повернулась по другому, там тоже, наверное, были бы достижения. Вообще я считаю, что жизнью правит случай. Вот пошел я учиться ни в какой-то другой институт, а выбрал именно этот, получил именно такую специальность, а не другую и на практику поехал туда, а не в другое место. Когда многие мои сокурсники поехали в Оренбург, я попал на Север. Если бы поехал с ними, то и жизнь сложилась бы по-другому.

– Как подбирали себе сотрудников, друзей, окружение?

– Друзей не подбирают, люди сами ими становятся. На Севере в те времена были совершенно другие отношения. Когда я приехал, то в балках, где жили люди, даже двери на замок не закрывались. Помню, в деревне, где жила буровая бригада, когда кто-то ездил на рыбалку, вернувшись оставлял рыбу в лодке. Каждый желающий брал столько, сколько было нужно. В 1964 году, когда приступили к строительству нефтепровода Усть-Балык – Омск, туда приехало много людей, которые не всегда обладали самыми лучшими качествами. Мне в жизни люди разные встречались и дружили хорошо, но с некоторыми со временем дороги разошлись. Есть люди, с которыми дружим и до сих пор. Таких достаточно много.

– Чего никогда не сможете простить?

– Никогда не прощу предательства. Считаю, что человек всегда должен быть порядочным, и придерживаться общечеловеческих моральных принципов.

– В трудные времена не думали все бросить и уйти?

– Менять что-то уже было бесполезно, и возраст был такой, что начинать сначала сложно, да и не оправдано. Кризисы приходят и уходят, а государство должно выстоять и продолжать жить. Не все на самом деле складывалось так, как задумывалось, многое не успели сделать до кризиса. И сегодня все не так просто.

«Уже есть примеры «живых» проектов, реализованных в Арктике»

– Сегодня много говорят о развитии Арктики, каким вы видите освоение арктических широт, что уже сделано в этом направлении?

– Чтобы выходить на Север и в сторону Арктики необходимо по-другому смотреть на освоение этих территорий. Если говорить об Арктике, то там активно развивается несколько проектов. Один из них – Бованенковское месторождение. Оно находится на полуострове Ямал в тундре. История его освоения длительная, еще в советское время были постановления ЦК партии о том, что его надо вводить в разработку. В силу разных причин это затягивалось, в конечном итоге Газпром провел определенные комплексные исследования, в том числе экологические и мерзлотные, принял решение ввести месторождение в разработку. Так был создан проект освоения группы месторождений: Бованенковского, Харасавейского, Крузенштернского, с уникальными суммарными запасами более 8 трлн кубометров газа, началось обустройство территории.

Для подачи газа в Европу было принято решение о строительстве газопровода. Сначала была проложена одна нитка. Этот газопровод строился уже по новым технологиям, с использованием новейших труб, и пропускная способность была уже не 30 млрд в год, а 55 млрд. Правительство РФ приняло решение, чтобы для этой группы месторождений было построено шесть ниток газопровода, две из которых уже готовы. В 2017 году на этом месторождения добыто почти 90 млрд кубометров газа. Проект реализован в арктических условиях, там, где не растут ни деревья, ни кусты. Даже есть такая поговорка – в той части тундры грибы выше деревьев. Эти месторождения осваиваются вахтовым методом. Созданы все условия для работы и проживания людей. На территории Бованенковского месторождения построен современный аэропорт.

Есть еще очень интересные примеры. Один находится чуть южнее, но тоже в арктической зоне. Проект реализует Газпромнефть на Мессояхе, там нефть отправляется в нефтепровод «Пурпе – Заполярье». Другим проектом занимается ЛУКОЙЛ в Большехетской впадине. Там тоже добывается нефть. Это примеры «живых» проектов, которые уже сегодня реализуются и работают.

– На Ямале есть еще один уникальный проект – производство сжиженного газа. Как он развивается сегодня?

– Действительно, на полуострове начат уникальный проект – создание новой мощной отрасли по производству сжиженного газа. Его реализует НОВАТЭК. На Южно-Тамбейском месторождении, на берегу Обской губы строится завод, который будет производить 16,5 млн. тонн сжиженного газа в год, тремя линиями – по 5,5 млн тонн каждая. Первая линия уже введена в строй. В планах компании строительство четвертой линии, что даст до 18 млн тонн. Этот завод строится с участием государства, которое приняло на себя часть обязательств и выполнило их. Для захода газовозов в порт Сабетта на дне Обской губы земснарядами были размыты два канала: подходной, длиной 6 км, шириной 500 м, глубиной 15 м, и подходной, длиной 49 км, шириной 300 м, глубиной 15 м. Кроме того, с участием государства построены морской порт и международный аэропорт.

«Ресурсный потенциал Ямала огромен»

– Арктический газ даже отправляется в Америку?

– Для транспортировки сжиженного газа построены и продолжают строиться газовозы водоизмещением 170 тысяч кубометров. Их длина 300 м. Цифра воспринимается сложно, но если мысленно соединить три футбольных поля - вот такой длины этот газовоз, шириной 50 м, высотой 25 м. Представьте себе плоскую тундру, где ничего не растет, ничего не видно, гор нет, ничего нет – и вдруг, как будто из каких фантастических фильмов появляется такая громадина!

В настоящее время уже запущена первая линия на 5,5 млн тонн сжиженного газа. Газовозы начали регулярно вывозить газ, в холода они даже ходили в Америку. Это целое событие! Ресурсная база на севере Ямала очень велика, по нашим оценкам, она составляет более 20 трлн. Цифра очень большая. Понимая это, компания НОВАТЭК приняла решение довести производство сжиженного газа на севере полуострова Ямал и Гыданского полуострова до 70 млн тонн, для чего необходимо построить еще минимум два завода.

Однако, по нашим расчетам, ресурсная база позволяет довести производство не до 70 млн тонн, а до 100-120 млн тонн сжиженного газа. Это была бы треть всего мирового рынка СПГ, который выпускается в мире. Для России это был бы огромный рывок на мировой рынок.

Свою роль сыграли санкции. С одной стороны это, конечно, плохо, но они заставили перейти на импортозамещение. НОВАТЭК принял решение построить в Мурманске верфь, где будут создавать заводы по производству сжиженного газа. Их будут строить там, а затем по Северному морскому пути поставят на Ямал.

«Игра стоит свеч»

– Какие трудности могут возникнуть?

– Свои трудности есть. Главная – найти рынок сбыта СПГ. Американцы активно пытаются перейти дорогу, этот рынок интересен и Австралии, и Катару, который сегодня производит достаточно много сжиженного газа. По данным НОВАТЭК, у первого завода компании уже имеются контракты по реализации сжиженного газа на 30 лет. Если проект реализуется в полном объеме, то это будет серьезная прибавка к российскому бюджету.

На севере Ямала есть поселок Сабетта, когда-то он оказался на грани вымирания, его ликвидировали как муниципальное образование, а сейчас здесь работает 36 тысяч человек (включая строителей, монтажников)! Чтобы обслуживать завод в Сабетте необходимо 1,5 тысяч специалистов, а если там будет три или пять заводов, то одновременно смогут работать более 7,5 тысяч человек. С учетом того, что это вахтовики, цифру надо умножать в два раза. Специалистов должно быть около 15 тысяч человек, только тех, кто непосредственно занимается эксплуатацией завода, не считая других специальностей. Это говорит о том, что в Тюмени необходимо заняться подготовкой специалистов, которые будут востребованы при реализации таких крупных проектов.

– Существует мнение, что многие арктические проекты слишком затратны в силу разных причин, например климатических условий, а, следовательно, не рентабельны. Как вы относитесь к такому мнению?

– Сейчас зачастую специалисты, обладающие какой-то частью информации начинают говорить, о том что выгодно, а что нет. Простой пример: сжиженный газ. Чтобы газовозы ходили по Северному морскому пути, нужны ледоколы. Один завод будет производить 16 млн тонн СПГ. В этом случае ледоколы, конечно, будут дорогими, а если взять три или четыре завода, то на каждый ледокол сжиженного газа будет приходиться больше и они станут дешевле. Экономика будет совсем другая. Строительство завода в Сабетте обошлось примерно в 28 млрд долларов, следующий завод будет намного дешевле. Люди, которые говорят, что это экономически не выгодно – сильно проигрывают потому, что не владеют полной информацией.

«У Арктики нет хозяина»

– Ученые говорят о глобальном потеплении, как вы смотрите на эту проблему?

– Сегодня надо решать много вопросов. Речь идет о мерзлоте и климате. Здесь должна быть система разумного изучения. Какая перспектива ждет города, построенные на мерзлоте, на 50-75 лет вперед? А ведь еще есть мерзлота реликтовая на глубине 400 м, которая влияет на работу скважин.

Из-за потепления начал подниматься уровень океана, разрушаются берега, иногда по три-четыре метра в год, а в некоторых местах и больше. Здесь тоже требуется система изучения, чтобы можно было принимать своевременные меры, планировать, где строить заводы. Сегодня для этого есть сверхточные спутниковые снимки. Это опять-таки вопрос государственного подхода. К сожалению, хозяина в Арктике пока нет. Полномочия размазаны между субъектами и государством и между структурами Федерации.

– Что необходимо учитывать при освоении Арктики?

– В отношении экологии должна быть двойная-тройная защита по всем направлениям: по оборудованию, по технологии и по всему остальному. Обская губа мелкая, там часто дуют разные ветра: то северные, то южные, зимой почти двухметровые льды. Все это накладывает свой отпечаток. Специалистов надо готовить, исходя из принципа – не навреди. Тундра ведь очень ранима. Должны быть предусмотрены все негативные случаи, которые могут возникнуть. Поэтому я подчеркиваю, что должна быть перестраховка, и обязательно должны работать службы, подготовленные оперативно принимать решение в случае нестандартной ситуации.

Нельзя забывать и социальную составляющую. На этой территории проживают коренные народы. В Москве на заседании Госдумы обсуждалось развитие Арктики, где был затронут вопрос демографии. Я выступал с докладом. Так вот демография в этом регионе состоит из двух аспектов: коренные народы и приехавшие люди. Кочевники там живут практически с седьмого века, за полторы тысячи лет они наработали свою культуру и свои традиции. Потом туда приходим мы и говорим, что они живут не правильно, и учим их, как надо жить.

В итоге происходит ломка сознания. Дети уезжают на учебу и не возвращаются. Мы организовали и провели экспедицию, в ходе которой наши специалисты кочевали по ямальской тундре вместе с ненцами-оленеводами. Ненцы, ведущие традиционный кочевой образ жизни признаются, что часто они одного ребенка, а иногда и больше, прячут и не отправляют на учебу в интернат для того, чтобы дети знали, как пасти оленей, как ловить рыбу, как ставить чум. Именно эти дети умеют жить в тундре и могут сохранить традиции древней культуры своего народа.

«Профессию нужно постигать на производстве»

– Как вы оцениваете сегодняшнюю подготовку специалистов?

– Я всегда считал, что профессию нужно осваивать с самой нижней ступени карьеры. Диплом не дает никаких гарантий. Сегодня, отучившись в вузе, не факт, что ты будешь работать по своей специальности. Многие специалисты работают за компьютером, они никогда не были на производстве и не понимают, откуда что берется. У меня внучка по специальности геолог, окончила университет и отправилась на производство. Сейчас она работает в цехе добычи техником-геологом.

– Не разочаровалась в профессии?

– Нет, нисколько. Наоборот, у нее глаза горят. Мы считаем, что это правильно, появляется база знаний, она будет понимать, что такое скважина, нефть, добыча, какие там происходят процессы. Потом она перейдет на другое направление работы, чтобы уже стать полностью подготовленным специалистом. Тогда ей знания и опыт позволят обсуждать любые вопросы, связанные с добычей нефти и газа.

«В будущем будут большие открытия, особенно по газу»

– Какие крупные открытия можно ждать в ближайшем будущем?

– Недавно на Гыданском полуострове пробурена скважина 130, ее глубина 6 тыс. 126 метров. Там получен уникальный результат по глубоким отложениям: ачимовским, баженовским, тюменским и триасу. Все отложения продуктивны. Результаты говорят, что эти территории очень богаты, их ждут еще большие открытия и в первую очередь по газу. Вопрос стоит о том, чтобы понимать, когда и как заниматься поиском, разведкой и освоением. Компании и государство заинтересованы знать все о тех полезных ископаемых, которые есть в этих недрах.

Виктория Ахремчук

фотографии из архива НАО «СибНАЦ»