Легенды уральской политики. Беседа восьмая. Вячеслав Скворцов: «Я дружил с Соловьевым и Суминым, поэтому не пошел в губернаторы»

Во второй части откровенного интервью Вячеслав Скворцов рассказывает о всех челябинских губернаторах, конфликтах с председателем областного суда и главой таможни, а также о помощи президенту

«УралПолит.Ru» продолжает свой проект «Легенды уральской политики» и публикует интервью с первым председателем областной Думы и Общественной палаты Челябинской области, основателем Союза промышленников и предпринимателей, бывшим депутатом Госдумы и членом Совета Федерации, благотворителем и писателем Вячеславом Скворцовым. Начало интервью читайте здесь.

Часть 2: «Своей задачей я считал мир в регионе»

 «Это был мой политический просчет»

– А как складывались ваши отношения с Петром Суминым?

– Когда я был директором завода, а он председателем облисполкома, мы часто контактировали. У нас сложились замечательные отношения, он мне много помогал. Да, иногда мы спорили, но это было мирно. Он ценил мою способность хранить тайну разговора и очень доверял.

Когда у меня остановилось производство на заводе из-за отсутствия металла, я ездил по министерствам России с просьбой выделить квоты на металл, но не мог попасть ни к первому заместителю председателя Совета Министров РСФСР Скокову, ни к Соломенцеву (председателю Совета Министров). Я знал, что у Сумина со Скоковым хорошие отношения, и позвонил ему в 10 часов вечера домой, чтобы попросить протекции. В этот же вечер он перезвонил и сказал, что завтра вечером меня примут. Минутное решение вопроса! Другой бы возмутился, что его побеспокоили в личное время, а он помог. Скоков на следующий день принял меня в 23.30, и вопрос был решен.

Как-то Петр Иванович попросил помочь с помещением для проведения заседания «Возрождения Урала». Я выделил зал заседаний Заксобрания, да еще и сел рядом с ним. А это был период самого напряженного противостояния Сумина с Соловьевым, с которым у меня были налажены хорошие деловые отношения. Это был мой политический просчет.

– И какими были последствия?

– В этот же день мы открывали здание прокуратуры области, на которое были выделены средства из бюджета области. Мы с Соловьевым должны были перерезать ленточку. Он был в гневе и оскорбил меня, назвал предателем. Мне надо было взорваться и начать войну, ответить ему тем же. Но я ничего не сказал. Меня родители учили терпеливо все обдумывать. Прокурор области Геннадий Лихачев увидел мое пунцовое лицо, помог сгладить ситуацию, отвел в свой кабинет, предложил чай. Вадим Павлович быстро сориентировался и на этом конфликт был исчерпан.

– Как дальше складывалась ваша политическая карьера? Вы же стали депутатом Госдумы.

– Депутатом меня избрали от общероссийского движения «Наш дом Россия», хотя я продолжал возглавлять областную думу. Меня попросил Соловьев передать мандат своему заму Жакслыку Алтынбаеву, мотивируя тем, что не нужно будет менять главу думы. Для меня этот вопрос не был принципиальным, и, я уступил. В дальнейшем Алтынбаев помогал области, в частности, по сельскому хозяйству.

К тому же на пике карьеры я понял, что власть становится наркотиком и я к ней привыкаю: кабинет, машина, квартира в Москве, связи, в том числе в силовом блоке. И тогда я сказал себе: нельзя жить не по-Божьему.

И опять случай: уважаемый директор Златоустовского металлургического завода Анатолий Покровский заехал ко мне и предложил сменить его на этом посту. Меня избрали директором.

«Не стал переходить дорогу Сумину и Соловьеву»

– Но ведь в это время вашу кандидатуру вновь согласовали на пост губернатора Челябинской области?

– Да действительно, в 1996 году коллеги Петра Сумина по причине того, что уже тогда у него были серьезные проблемы со здоровьем предложили мне выдвинуться на выборах на должность губернатора. Главными соперниками за этот пост были Вадим Соловьев и Петр Сумин.

У меня были все шансы избраться губернатором, В 1994-1995 годах меня дважды избрали «человеком года». Но если бы я согласился, я оказался бы между Соловьевым и Суминым. Мои правила взяли верх: никому из них не должен переходить дорогу. Портить отношения из-за должности не в моих правилах. К тому же вся моя работа в то время была посвящена прекращению противостояния, которое откидывало область далеко назад, мешало развитию.

– Как складывались ваши отношения с Суминым после его избрания губернатором в декабре 1996 года?

– Когда стали известны результаты выборов, я позвонил Петру Ивановичу и тепло поздравил его. Петр Сумин предложил мне стать его заместителем, но я отказался, согласился на статус советника. Злоупотребления доверием я никогда не допускал. Все мои отношения касались производства, общественной жизни области. Он относился ко мне уважительно, мне доверял. У меня был прямой телефон с ним, но им пользовался в исключительных случаях. Он предпочитал, чтобы я заходил к нему. Петр Иванович был мудрейшим человеком и губернатором.

– Вы на тот момент возглавляли Златоустовский метзавод. Как вы работали с курировавшим промышленный блок в правительстве региона Владимиром Уткиным?

– Нейтрально. Были в его работе моменты, которые мне не нравились, о которых я никому, кроме него, не говорил. Прежде всего эти моменты касались отношений с Андреем Косиловым. У них был конфликт, возможно, за первенство. На месте Петра Ивановича я бы отдал предпочтение Косилову, потому что он очень умный и результативный руководитель.

Дело о «пропаже» никеля

– Но открытых стычек между вами не было?

– Была ситуация, когда я не послушал ни его, ни более высокое руководство. Существовал тогда в России Госкомитет по мобресурсам. Оттуда мне дали команду отгрузить тысячу тонн никеля на Норильский никелевый комбинат с нашего завода. Это драгоценный металл, который идет на переплавку для упрочнения стали. В то время он стоил более 40 тысяч долларов за тонну. Никель был неприкосновенным запасом под оборонную промышленность.

Конечно, я не выполнил этот приказ. Имея определенный статус в правительстве России, в области, и имея свои суждения, я заявил, что сделаю это только по личному распоряжению председателя правительства России Виктора Черномырдина. Этого распоряжения не было.

Виктор Черномырдин и Вячеслав Скворцов в Челябинске

– Какова была реакция на вашу непокорность?

– Какие только структуры не приходили ко мне, какие звонки не поступали, вплоть до угрозы уголовного дела. Из Минэкономики звонили, что это их решение, из Минфина... и так далее. Звонил и Владимир Уткин и говорил, что надо выполнить приказ Госкомитета по мобресурсам. Я ответил ему отказом, мотивируя, что это стратегический запас Российской Федерации. Полномочия распоряжаться им имеет только правительство.

Что мне пришлось сделать? Я договорился с командиром одной из воинских частей, и мы за одну ночь машинами вывезли весь никель с завода и спрятали его в надежном месте.

– Пропажу быстро заметили?

– Вскоре приехали вооруженные люди, чтобы арестовать и начать грузить этот никель. А его нет! Начинается процесс возбуждения уголовного дела. Арестовали исполняющего обязанности директора завода, который подписывал распоряжение о вывозе металла.

– Вы раскрыли тайну «исчезновения» груза?

– Во время разбирательства в прокуратуре я пояснил свое поведение. В итоге решение было принято в нашу пользу, и никель остался на заводе. А так он мог перейти в чьи-то частные руки.

«Сожалею, что не смог добиться прекращения противостояния Юревича Рашникову»

– Союз промышленников и предпринимателей (СПП) за свою историю не раз демонстрировал независимую позицию к власти. В 1996 году на выборах губернатора Союз встал на сторону Соловьева. Платой за это после победы Сумина стало создание альтернативной организации промышленников – ПРОМАСС. И при Юревиче не все у вас было гладко с первым лицом области...

– Вадим Соловьев в свое время поддержал создание нашего Союза, в дальнейшем часто прислушивался к мнению промышленников. Но, и с Суминым у нас были деловые отношения. Конечно, после выборов его пытались настроить против нас. В 1997 году была создана новая ассоциация ПРОМАСС, хотя я был против. Ее возглавил Виктор Шеррюбле. Но она просуществовала недолго.

В итоге СПП нам удалось сохранить. Когда к власти пришел Михаил Юревич, я предложил провести заседание СПП в Магнитогорске, с выступлением Виктора Рашникова. Доклад Рашникова был блестящим, содержал полный расклад по ситуации в отрасли и в регионе. Юревичу это было не интересно. Отношения с Рашниковым так и не сложились.

– Если они не могли поладить сами, почему вы пытались это сделать за них? Для чего это вам?

– К тому времени я стал председателем Общественной палаты Челябинской области, и своей задачей считал создание мира в регионе. Я сожалею, что не занял тогда более настойчивую позицию и не смог прекратить противостояние Юревича Рашникову.

Виктор Рашников в тяжелые годы при Петре Сумине принимал решения: Магнитогорский комбинат кредитовал область по 10 и более млрд рублей, чего не было при Михаиле Юревиче. «Магнитка» помогла сохранить многие предприятия региона, в том числе и завод, которым руководил я. Магнитогорский комбинат создал лучшую в России систему социальной благотворительной поддержки детей и людей пожилого возраста. «Магнитка» продолжает быть гордостью Челябинской области и России!

– Кстати, вы же стояли у истоков Общественной палаты. Как это было?

– Петр Сумин в 2005 году как-то сказал мне, что я должен обеспечить создание этого органа. Я написал проект закона об Общественной палате. Проект прошел многоступенчатые обсуждения, в том числе с общественностью области и депутатами Законодательного Собрания. Палата заработала в 2006 году. Мне предложили стать ее первым председателем. Меня избрали.

«Общественной палате было предложено инициировать необходимые для области законы, для чего рассматривался вопрос о придании общественному органу права законодательной инициативы и общественной экспертизы законопроектов, – делится своими воспоминаниями автор книги «Среди мечей законы безмолвствуют».

– Как вам работалось с губернатором Михаилом Юревичем?

– Он меня уважал. Знаю, что он своему первому заму Олегу Грачеву говорил не лезть в дела Общественной палаты. Он относился не безразлично к Палате, прислушивался. У нас не было коммерческих отношений.

– Конфликты были?

– Больше мы решали вопросы с Олегом Грачевым. Он человек очень умный. Его решения были адекватны. Например, когда строили мост и расширяли дорогу по улице Худякова, стоял вопрос о вырубке леса. Дорогу расширять надо было однозначно, иначе мы получили бы коллапс с той стороны. Многие хотели проложить дорогу через лесопарковую зону, но мы отстояли другой вариант, который всех устроил, и не пришлось делать больших вырубок. Время подтвердило правильность наших решений.

«Вяткин подрывал авторитет судей»

– А относительно судьи Вяткина ваши позиции совпадали?

– В отношении председателя областного суда Федора Михайловича Вяткина ко мне никто не обращался: ни Юревич, ни Грачев. Я знал Вяткина более 20 лет и понимал, что пора ему уходить с этого поста.

По согласованию с Общественной палатой было написано семь раз по 18 писем по 212 страниц во все органы государственной власти, где отражена общая точка зрения о деятельности этого судьи. В итоге 24 марта 2013 года вышел указ президента о прекращении его деятельности в качестве председателя облсуда.

– А чем он вас не устраивал?

– Речь идет не обо мне. Председатель Общественной палаты, кем я являлся, обязан поднимать любые вопросы, которые ему ставило общество. Слишком много негативной информации поступало в палату о негативном стиле работы председателя областного суда. Сложилось проверенное общее мнение: он подрывал авторитет судей, которых он заставлял принимать нужные ему решения. Вяткин диктаторским образом продвигал своего сына в законодательное собрание области и государственную думу.

Когда была проверена собственность Вяткина, то сделаны выводы, надо работать минимум 200 лет [в должности председателя областного суда], чтобы заработать столько. Я добился присутствия на Высшей квалификационной коллегии судей, где рассматривалась кандидатура Вяткина на новый срок. Каждому члену Коллегии я раздал мнение Общественной палаты о деятельности председателя областного суда. Добился того, чтобы на заседании Коллегии присутствовала пресса. Мне отказывал, но я нашел закон, который позволял журналистам присутствовать на заседании Коллегии.

Конечно, я вызывал недовольство председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева. Но в итоге после моих многочисленных встреч с представителями администрации президента страны 10 из 16 членов федеральной комиссии при администрации президента по назначению судей проголосовали за отставку Вяткина. Письма Общественной палаты показывали президенту, и это сработало.

Это был беспрецедентный случай такого противостояния суда и Общественной палаты. Об этом даже писала зарубежная пресса. Как результат: в Общественной палате, у меня дома, в благотворительном фонде прошли обыски, меня сопровождали девять человек автоматчиков. Я выдержал колоссальный прессинг, как и моя семья. Я уже к этому всему привык. На меня не раз пытались заводить уголовные дела.

«Дон Кихот, который встал на путь преступлений»

– Одним из ярких персонажей в вашей жизни был Александр Морозов, бывший депутат законодательного собрания и бандит. Вы как-то говорили, что он пришел к вам сразу после выхода на свободу. Почему?

– Наверное, потому, что я ему говорил правду. При встрече он повел себя очень достойно. Меня поразило то, что 18 лет в камере одиночке он работал над собой, читал книги, учил стихи, занимался физическими упражнениями.

На суде по делу Морозова я давал против него показания и просил сурового наказания. Он честно признал свою вину по отношению ко мне, убедительно сказав, что я никогда не брал взяток и сожалел, что не выполнил мои хорошие советы. На суде мной была представлена аналитическая справка о том, как он стал преступником, почему в стране идет разгул преступности. Морозов был мастером спорта по боксу, сначала жил как Дон Кихот, пытался бороться с преступностью, а потом сам встал на путь преступлений. Да, действительно, мы много общались, я пытался вернуть его на путь истинный. Но моих сил было недостаточно, система в стране была сильнее.

В области в то время творился беспредел, было много убийств. Правоохранительные органы были бессильны, потому что некоторые из силовиков были связаны с бандой Морозова и поэтому преступления оставались нераскрытыми. Я вынужден был добиться приема у Черномырдина и Ельцина. Меня через министра внутренних дел РФ Анатолия Сергеевича Куликова включили в оперативную группу МВД под руководством первого заместителя министра внутренних дел Васильева. Меня попросили назвать имена силовиков области, которым можно было бы доверять и которые реально могли раскрыть преступления. Я назвал начальника УВД Челябинска Лесняка, УВД области Луконина и других. В конечном итоге, Морозова осудили на 21 год.

– Вы простили его?

– По отношению к себе я его простил, хотя он закрывал меня в подвале, требуя залог, угрожал убийством. Два месяца за мной ходили снайперы.

– У вас была хорошая охрана?

– Хорошая интуиция! Именно она подсказывала мне, как уйти от пули, когда сменить маршрут. Некоторое время у меня в доме жили два сотрудника милиции, которые сопровождали жену и сына на работу и в школу, я отказался от охраны. Меня сопровождали только те люди, которым я доверял. Я не ночевал дома, часто менял адреса. Мне приходилось менять машины и маршруты и вылетать по делам из Екатеринбурга, а не из Челябинска.

«Москва многих приучила брать взятки...»

– В 2014 году губернатором стал Борис Дубровский. Вы работали вместе?

– Отношения с Борисом Александровичем сложились ровные. На тот момент у меня было недоумение по поводу отставки Юревича. Почему так долго допускали инкриминируемые ему махинации? Почему надо запустить дело до такой стадии, а потом показать всему миру, какие у нас губернаторы?!

Я не знал о действиях Михаила Валерьевича, хотя догадывался, что ему, наверное, приходилось возить откаты в Москву, такова система. Местным руководителям приходится возить большие откаты, чтобы в область что-что давали на дороги, на благоустройство и так далее. Органы ФСБ и прокуратуры могли заранее знать о проблеме, но при этом ждали, когда человек основательно зайдет так глубоко.

Такого разгула криминала можно было избежать, если бы все работники прокуратуры и ФСБ работали по-государственному. На глазах прокуратуры Юревич допускал нарушения. В нашем государстве нет ответственности правоохранительных органов за нарушение закона, и в итоге у силовиков есть чувство брони. Я и сегодня продолжаю бороться с этой системой, с прокуратурой и судом.

– В чем эта борьба с прокуратурой и судом заключается?

– Например, Земельным кодексом с 2006 года запрещено передавать в собственность земельные участки, находящиеся во втором поясе зоны санитарной охраны питьевых водоемов. Но у нас в Челябинской области при содействии прокуратуры и суда вся эта охранная территория Шершневского водохранилища и других водных объектов распределена в собственность частных лиц. Общественная палата области более десяти лет настойчиво обращалась в прокуратуру и суд с требованием прекратить преступное разворовывание охранной земли. Но прокуратура и суд не только игнорировали, а, наоборот, в ноябре 2011 года принято решение Сосновского районного суда, фактически обязывающее Регпалату регистрировать эту собственность, а также упразднить санитарную зону. Это решение было принято при областном судье Вяткине. Я лично просил его отменить это решение, просил прокуратуру надзорным иском добиться отмены этого решения суда. К сожалению, при содействии прокуратуры каждый месяц официально оформлялись в собственность сотни охраняемых законом участков. В итоге в частную собственность ушло 38 тысяч участков.

Прокуратура и суд игнорировали даже массовые выступления общественности и СМИ. Прокуратура и суд изображали видимость принятия мер к нарушителям закона, собственникам, которые строили даже в категорически запрещенной береговой полосе Шершневского водохранилища, отсыпая берег мусором неизвестного происхождения, что также категорически запрещено. Интернет и СМИ до сих пор возмущаются семьей депутата городской думы Челябинска Павлюченко, которой суд разрешил совершать грубейшие нарушения в охранной зоне. Дом продолжает строиться в береговой полосе. А прокуратура до сих пор способствует этому.

– Каков результат?

– Все ополчились против меня. У нас с супругой прокуратура с судом изъяли единственно чистый участок на Шершнях, который мы засадили деревьями, чтобы там никто ничего не строил. «Костью в горле» стал им Скворцов до такой степени, что прокуратура и суд приговорили к уничтожению 137 деревьев, посаженных семьей Скворцовых.

Пришедший губернатор Борис Дубровский правильно быстро разобрался, увидел эту проблему застройки Шершней, назвав это коллапсом. Но вопросы не решаются до сих пор. Продолжается стройка с грубыми нарушения санитарного законодательства. Прокуратура и суд бездействуют.

Удивительно, освоение особо охранной территории начиналось с чистого поля. В итоге не оставлено места для дорог и коммуникаций. Транспорт кругами колесит по водоохранной зоне в поисках подъезда к застроенным территориям. Вся грязь ливневыми потоками течет в водоем. Миллиард бюджетных рублей, потраченных на дорогу, привел дорогу в никуда, на дорогу нет проезда! Построенный коллектор канализации уже не выдерживает нагрузок, колодцы постоянно засоряются. Вся застрявшая в колодцах жижа нечистот вытаскивается на берег и течет в питьевой водоем, из которого пьют челябинцы.

Народ видит разбазаривание земель, этот беспорядок. Последние события в саде «Петушок» обнажили грубейшие нарушения в составлении генеральных планов развития территорий. Жители стеной встали на защиту своего сада, не допуская прокладки дороги через зону отдыха горожан.

С 2008 года жители поселка Западный стопроцентным голосованием многократно сопротивлялись утверждению бездарного генерального плана развития охранной территории. Граждан власть не слышала и продолжает не слышать. Если этот процесс не остановить, то скоро будут ездить по головам жителей, а Шершневское водохранилище превратится в отстойник грязи.

Поэтому я подал в Госдуму, Совет Федерации, администрацию президента предложения по внесению изменений в законодательство об усилении роли правоохранительных и судебных органов в обеспечении исполнения законодательства, повышении ответственности этих органов за неисполнение законодательства. У меня есть немалый опыт реализации предложений граждан по совершенствованию законодательства в интересах граждан, общества и государства.

– Законодательное собрание области вас поддержит?

– У нас действительно работоспособное законодательной собрание. Я почти 25 лет непрерывно принимаю участие в работе его структурных подразделений. Не сомневаюсь, что в конструктивных вопросах и предложениях мы всегда найдем понимание.

«Чтобы политика не приедалась»

– Почему вы покинули пост председателя Общественной палаты региона?

– Более 10 лет на этом посту – очень много. Общественная палата состоялась и она будет продолжать работать. Долгое нахождение на одном посту вызывает ненужные кривотолки. Надо менять обстановку. У меня очень много другой работы. Мой уход не означает, что я сдался в борьбе за справедливость. Уважаю президента Владимира Владимировича Путина и без инициативных людей ему невозможно наводить порядок и противостоять тем, кто пытается разрушить наше государство.

– А чем вы занимаетесь сейчас?

– Я остался членом совета Общественной палаты, многие обязанности остались. Востребован родным Союзом промышленников и предпринимателей. Продолжаю работать над развитием благотворительного движения в УрФО и области. Являюсь заместителем председателя Российского детского фонда, возглавляю его челябинское отделение, занимаюсь совершенствованием законодательства в этой сфере. Работаю над проектом «России важен каждый ребенок». Помогаю молодежи, когда они обращаются с просьбой помочь советом и делом. Много встреч с активом области, со студентами и преподавателями вузов. Словом, работы хватает.

Также я пишу книги, публикую свои воспоминания, в том числе о школе, учителях и учениках. Недавно написал материал о Союзе промышленников и предпринимателей, в котором есть сканы важных документов. Издаю справочники.

«Меня никогда не влекли деньги и собственность»

– А ваша супруга не сожалела об упущенных возможностях?

– Разные разговоры были, но она очень мудрая, никогда мне не навязывала своих идей, не пыталась меня сломить. Она знает, что я не меняю своих позиций, только если сам убеждаюсь в необходимости. Внешне я очень добрый и лояльный, но на самом деле, когда вопрос касается справедливости – принципиальный.

Вячеслав Скворцов с сыном Николаем

– Ваш сын продолжает ваше дело?

– Он имеет два высших образования, кандидат медицинских наук, предприниматель. В моей работе он помогает мне. Сейчас мы разработали проект – когда благотворитель может входить в специальную бухгалтерскую программу, которая позволяет прозрачно отследить движение средств. Мы первые из благотворительных фондов в России сделали именно прозрачную систему, и благотворители могут проследить целевое использование средств. Контроль осуществляет министерство финансов, благотворительный Совет.

Главное – у меня есть семья и жизнь. Стараюсь жить в ладах с внешним миром. Даже когда меня оскорбляют и ждут ответной реакции, я отвечаю добром. И это дает преимущество, а обидевший меня человек чувствует себя неловко. В жизни часто видел лицемерие и предательство. Когда лишался высоких должностей, открывались истинные лица людей.

Моя гордость сегодня – тысяча посаженных мною деревьев. Думаю посажу еще. Продолжаю вести активный образ жизни, делать добрые дела. И хочу пожелать людям, особенно руководителям, отвечающим за жизнь людей, быть честными перед собой, чаще заглядывать себе в душу, не принимать лесть, никогда не завидовать, не злиться, не обижаться, не требовать к себе внимания. Любить и оберегать природу!

Елена Мицих, Сергей Блиновских