Дмитрий Красноухов: «Капитализм угнетает человека, марксизм пробуждает его сущность»

Наш сегодняшний собеседник – автор и ведущий интеллектуального киноклуба «Прометей», дискуссионного клуба, марксистских кружков и журналист Дмитрий Красноухов. В эксклюзивном интервью «УралПолит.Ru» он рассказал о том, как дискуссия пробуждает творчество, что не так с левой идеологией на Западе и почему молодежь увлекается Марксом.

«УралПолит.Ru» продолжает спецпроект «УралПолитХайп», герои которого – люди, использующие политизированность молодежи для хайпа, развития общественных проектов и бизнеса. Наш сегодняшний собеседник – автор и ведущий интеллектуального киноклуба «Прометей», дискуссионного клуба, марксистских кружков и журналист Дмитрий Красноухов. В эксклюзивном интервью «УралПолит.Ru» он рассказал о том, как дискуссия пробуждает творчество, что не так с левой идеологией на Западе и почему молодежь увлекается Марксом.

В киноклуб на огонек

– Дмитрий, в твоем аккаунте в соцсетях указано, что ты организуешь киноклуб. Насколько я знаю, кино там совсем не массовое, скорее, то, что раньше называли, интеллектуальное – Бергман, Антониони, Феллини, французская «Новая волна». Кто приходит на эти сеансы и зачем? Посмотреть, поностальгировать, обсудить, побыть среди единомышленников?

– На самом деле, киноклуб долгое время был для меня побочным проектом. Я занимался журналистикой, были политические активности, а в какой-то момент возник вопрос, как проводить досуг. Когда я приехал в Екатеринбург, у меня было ощущение, что город перенасыщен мероприятиями, тем более, что я приехал из Темиртау, не очень большого города в Казахстане. Событий действительно много, но большинство из них проходят в формате монолога – есть лектор и зрители. Зритель потребляет фильм, лекцию, а сам зачастую закрывается, остаётся в роли потребителя! Мне хотелось другого.

Как-то мы изучали тему Великой Отечественной войны и решили посмотреть фильм Бергмана «Змеиное яйцо» о зарождении нацизма. Начали обсуждать - и я понял, что именно дискуссия помогает полностью понять фильм. Кроме того, раскрываются люди, происходит раскрытие личности. Потом уже стали отдельно проводить киноклуб.

Кроме того, есть очень важная тема. В России сейчас популярны различные тренинги о том, как раскрыть себя. Но по факту там происходит надувание мыльного пузыря, а я стараюсь выстроить так, чтобы не просто человек «потребил» фильм и закрылся, а чтобы люди раскрывались в этом творческом взаимодействии. Одна женщина мне как-то сказала, что приходит на киноклуб, как к костру – погреться.

У нас сейчас капитализм и, как писал Бродский, «в голове моей только деньги» – все формализуется, и отношения в том числе. Исчезает человечность. А когда человек приходит в наш киноклуб, он проявляет себя как личность – реагирует на показанный фильм как на вызов. Я чувствую, что людям это нужно, и со временем из побочного мероприятия это превратилось в одно из основных. Я и сам отдыхаю, для меня это саморазгрузка. А вообще, я бы сказал, что есть три основные цели: досуг, коммуникация и научная разработка, можно сказать. Что касается аудитории, она самая разная. Самому возрастному посетителю более 70, приходят и подростки.

– Сейчас о кино часто говорят как об очень мощном инструменте пропаганды, политической, прежде всего. Показываешь ли ты фильмы о политике, интересно ли это твоим гостям, можно ли сказать, что вот эти фильмы возвращают зрителей и обсуждение к действительности, к современным контекстам?

– Если фильм затрагивает политическую сторону дела, ты не можешь взять и отсечь ее, даже если ты лучший искусствовед. Надо воспринимать фильм в целостности – не только художественные средства, но и контекст, в котором он создавался. Единственное правило, которое я придерживаюсь – я стараюсь все же не политизировать киноклуб, потому что у него другие цели, это личностная тема.

– В каком плане?

Я считаю, самая главная проблема современности не в том, кто президент в США или что Путин решил вчера, а в том, что люди очень сильно закрываются. Маркс еще до «Капитала» писал не только про эксплуатацию, но и про отчуждение человека. Есть процесс угнетения, когда работодатель и система человека выматывают человека, но происходит и отчуждение человеческой сущности, а по Марксу она «творческая». Сущность человека в том, что он творец. Маркс пишет, что капитализм заставляет человека работать как раба, а потом отправляет его отбывать «свободное время», которое человек тратит на еду и удовлетворение животных потребностей. Таким образом, от человека отчуждают его творческую сущность. В каком-то смысле, через искусство можно преодолевать отчуждение. Нашей культуре не присуща работа с личным психологом для решения проблем. Другое дело – искусство. Когда люди приходят и обсуждают кино, у них меняются лица.

«Попытка создать здоровое на «левом» поле»

– Хорошо, киноклуб – не политизированный проект, но ты уже упоминал, что не единственный – есть еще дискуссионный клуб и там-то политическая тематика звучала точно. Расскажи об этом проекте?

– Дискуссионный клуб не был каким-то постоянным проектом, он чаще привязывался к каким-то конкретным событиям, пенсионной реформе, например, протестам с храмом. Мы договаривались с экспертами, коллегами и делали доклады с обсуждением. Мотивация была такая: информационное поле достаточно загажено, популярны очень простые интерпретации, но бывают случаи, когда простота хуже воровства. А в той же ситуации с храмом процессы были очень сложные – нельзя было уложить в прокрустово ложе версию, что простые горожане взяли и вышли сами, как нельзя уложить в прокрустово ложе версию, что все это организовали иностранные враги с генконсулом США во главе. Хочется, используя и свою информацию и других экспертов, получить более полную картину.

В теории постиндустриального общества есть одна из концепций, согласно которой для оперативного освоения и понимания происходящего нужны малые группы, которые будут этим заниматься. Как писал Хемингуэй, «человек один не может ни черта». Поэтому, группы экспертов, профессионалов или заинтересованных людей – это тренд.

Второе направление, достаточно устойчивое – марксистские чтения или, если угодно, марксистский кружок. Оно возникло немного стихийно, года два назад я не думал, что возникнет такая потребность. Этому предшествовала такая ситуация. Из-за противоречивой внутренней политики появилось много возмущённых людей. Ещё бы, с одной стороны озвучиваются принципы здоровой протекционистской политики, с другой – происходит пенсионная реформа и многие другие взаимоисключающие действия. Люди ищут, как объяснить реальность. И, как ни странно, тут на помощь приходит марксистская теория.

Но оказалось, что зачастую марксистская теория подаётся сегодня очень специфически. Проблемы были и в СССР – ведь не все работы Маркса, например, были известны Ленину, гигантский пласт работ Маркса издавался позже. Марксизм превращали в чисто экономическую теорию, хотя у Маркса было более глубокое учение, включающее в себя антропологические моменты, философию, экономику, - и все это сочеталось с политической проективностью!

Маркса и так сильно выхолащивали в СССР, а на обломках Союза стали появляться очень специфические варианты марксизма, заточенные под узкополитические цели. И создается, условно говоря, один вариант марксизма с культом сексуальных меньшинств, другой вариант – натуральный троцкизм, это популярно в YouTube, и несть им числа – есть множество мелких субкультур разного рода. И у меня ощущение, что большую часть из них целенаправленно ведут, чтобы в нужный момент они стали охвостьем нового либерального протеста - новой Болотной площади. Очевидно, что провести у нас Майдан, как в Киеве не получится, потому что там было националистическое радикальное ядро – у нас другая ситуация, у нас многонациональная страна и на национализме много не сделать. А левая тема массовая, она воспринимается всеми и, как мне кажется, есть попытки собрать эти субкультуры, чтобы они во «время Ч» вывели народ на площадь. Такое происходило на закате СССР в Перестройку, создавались забасткомы, конфедерации всяких анархистов-синдикалистов. Нельзя сказать, что именно из-за них развалился СССР, они не были массовыми, но факт в том, что этот прием был задействован. В общем, есть вероятность, что новое «левачество» будет использовано для деструктивных политических целей.

И это по-человечески напрягает, когда ты понимаешь, что учение Маркса велико. Оно породило величайшую страну – Советский Союз, и тут какие-то группы извращают всё это и используют для своих целей. И мы с товарищами решили создать альтернативу – наши марксистские кружки. Если есть потребность реального изучения этого «красного», очень непростого учения, очень глубокого – то должны быть площадки, где это можно сделать. Это попытка создать что-то здоровое на этом поле.

«Ностальгии нет, есть реакция на вранье»

– В соцсетях часто шутят, что сильнее всего про СССР ностальгируют те, кто родился при Путине – насколько действительно молодежи интересна эта тема и они готовы обсуждать трактаты 200-летней давности?

– Там обсуждаются разные темы, не только 200-летней давности. Я стараюсь давать и современные работы, но марксистская база, конечно базируется на старых трудах. Если говорить о ностальгии, то ее минимум, потому что сложно ностальгировать по тому, что ты не пережил. Но есть другое – люди понимают, что, например, то, что льется из Ельцин-центра, эти массивы пропаганды, что в школах происходит на тему СССР – это вранье. У человека проявляется реакция на то, что ему врут. Я могу привести в пример свою историю – я прекрасно помню учебник по истории Казахстана за 9-й класс, в предисловии к которому было сказано, что да, ваши родители уже жили в это время, но они не воспринимали реальность объективно, нужно вносить коррективы – буквально авторы учебника предлагали отказаться от отца и матери, от их взглядов, опыта и воспоминаний. Это была одна из стартовых точек для меня, когда я понял, что на эту тему лгут просто безобразно. И люди стараются понять, что было раньше.

Что зачастую думают люди, в том числе, подростки? Было великое государство, которое победило страшнейшего врага – нацизм. Мы же помогали народам в их народно-освободительной борьбе, и сам Советский Союз был вторым полюсом справедливости в мире и сдерживал то безумие, которое могло воцариться в мире. В том мире не могла случиться бомбёжка Югославии в 1999 году, вторжение в Ирак и многое другое. И это всё предали – людей вот это бесит. Людей действительно тревожат эти вопросы, они ищут единомышленников, потому что тяжело жить в среде омещаненности. Человек чувствует экзистенциальный вызов, он чувствует, что реально сходит с ума, его тошнит от глупости соцсетей и рутины и он ищет социальную среду, в которой чувствует себя адекватно. Как-то так это происходит.

– Для тебя это что? Развлечение, возможность заработать, миссия?

– Я бы не стал говорить о своей миссии, такими словами нельзя разбрасываться. Когда я приехал в Екатеринбург, поступил на журфак и через три месяца случились события на Болотной площади. В Казахстане были аналогичные события в городе Жанаозен. В Казахстане все понимают, что в Жанаозене была попытка свергнуть Назарбаева его конкурентами – банкир Мухтар Аблязов вместе с компартией Казахстана организовали тогда движение под названием «Халык майданы». Приходилось себя как-то определять. Я тогда стал близок «Сути времени» только потому что она смогла организовать «Антиоранжевую коалицию – и «Поклонная гора» тогда раздавила «Болотную площадь». Удалось отодвинуть смерть страны. Тогда было понятно, что если бы не было предыдущих митингов «Сути времени», не было бы и этой антиоранжевой коалиции. Само движение при этом не являлось «пропутинским», охранительским. Кургинян тогда свое выступление начал со слов, что он противник политики Путина.

И есть одна очень личная для меня вещь. Практически вся гуманитарная интеллигенция СССР предала страну во время Перестройки. В вузах преподают зачастую эти же забронзовевшие люди, и изливают свой яд. Я однажды понял, что вся гуманитарная интеллигенция страну предала, а защищать страну идут люди из других сфер. Но во всех этих проблемах, информационных войнах и т. д. на раз-два не разберешься, нужен гуманитарный контекст. Это ведь не просто «чтобы победить капитализм, надо передать средства производства в другие руки и все будет классно». Нет, так просто не будет и в советское время было не так просто. Если изучать революцию 1917 года не по краткому курсу истории ВКП(б), а реально, там шли сложнейшие социальные процессы. Это меня тоже подстегнуло, я понял, что дефицит гуманитариев, надо помогать.

– Но ты на этом зарабатываешь?

– Нет, не зарабатываю. Мы скидываемся на помещение – на аренду кинозала нужна одна сумма, на помещение для дискуссионных клубов и других мероприятий – другая. Но это все реально, не космические суммы.

«Нужно быть постоянно мобилизованным»

– Дискуссия – это ведь обмен разными мнениями. На твои «левые посиделки» приходят идейные оппоненты?

– Есть две ситуации. Бывает, что человек готов к диалогу, а бывает, что он просто хочет протащить свой монолог на этой дискуссии. Со вторым случаем все просто – надо просто, чтобы все видели его реальные цели и разговора тут быть не может, потому что человек сам не хочет разговора. Главное, чтобы это было видно. Одна из предпосылок левых идей – человек, существо развивающееся и его прежний опыт и убеждения могут быть переосмыслены. Надо в человека верить. Те, кто настроен на диалог, дискутируют, иногда меняют свое мнение, иногда нет. У меня нет задачи перепрограммировать человека – перефразируя известное выражение, переубедить нельзя, переубедиться можно. Мы сторонники не манипуляции, а актуализации – чтобы в ходе определенного взаимодействия пробуждалось человеческое содержание. Это дает силу, мотивацию. Сейчас основная мотивация у людей денежная, стоит краник перекрыть, как человек начинает «вялеть». А тут позиция другая – ты должен постоянно быть мобилизованным, а этого не происходит, если ты свой идеал, идею не переживаешь.

– Возвращаясь к тому времени, о котором мы вначале говорили, очень много молодежи занималось, стремилось к политической активности. В той же «Сути времени» огромное число молодых ребят было, были и в оппозиции, потом всякие провластные молодежные движения. А как сейчас, изменилось, на твой взгляд, отношение молодых ребят к политическим действиям, контексту, активности?

– В 2011 году Болотная здорово всколыхнула всех, это был гром, естественно, что люди самооорганизовывались, пытались себя определить по отношению к этим событиям. Я не скажу, что после Болотной все исчезло, в плане напряженности. В 2013 году было много активности вокруг проблемы ювенальной юстиции, собирали тогда подписи против закона, в 2014 году был Майдан, это еще активнее людей вовлекло – у многих же родственники на Украине, многих это задело за живое.

Если говорить, что сейчас творится, - в обществе действительно появляется некая апатия, в первую очередь, из-за пенсионной реформы. Люди были шокированы, это стало триггером для недовольства и разочарования. В этом плане очень важны понятия очарования и разочарования. Крымская весна породила гигантскую очарованность, которая соседствовала с ужасом по поводу того, что творилось в Киеве. А сейчас разочарование гигантское и все политические силы ответственны за то, что дальше произойдет. Немалая часть политических сил деструктивной направленности хотят эту напряженность использовать для сноса всей нашей действительности – под разными соусами это обсуждают, но понятно, что если мы переживем еще одну Перестройку, то не просто какие-то окраины отпадут, а страна просто развалится на куски. У нас не Украина – не возникнет какого-то очага сопротивления. Там ситуация с разными полюсами в том числе и из-за того, что Россия существует и не дает злу твориться. В нашем случае, как говорят многие эксперты, Китай «на всякий случай» прихватит восток страны, сугубо с точки зрения безопасности, а условные американцы с Европой берут остальное. Многие молодые ребята этого не понимают.

Девизом всех здоровых сил должно стать «никогда больше» – нельзя допустить погружения страны в этот хаос. При этом, это не имеет ничего общего с охранительством, обвинять нас в этом, в поддержке «путинизма» – это из разряда мифологем, это очень наивно.

Я считаю, что задача ближайших лет в том, чтобы пробуждалась максимально большое количество людей, которые будут понимать, что ни на кого надеяться нельзя, что нет такой партии, в которую ты войдешь и успокоишься. Дело не в политической оформленности, а в том, что общество будет брать ответственность на себя, переходить из апатичного состояния в проактивное, когда ты можешь планировать вперед, заниматься деятельностью какой-то и защищать то пространство, где ты находишься, не давать злу проникать туда.

«Организующей силы не было, пришлось ей стать»

– Знаю, что ты, в том числе, участвовал в акциях за возвращение Краснознаменной группы, которую демонтировали ради часов Олимпиады. Потом ее возвращение перешло в политическую полемику, про тысячи репрессированных, «кровавый частокол» и многое другое. Как так получается, что даже простые городские элементы жизни приобретают политические контексты, на твой взгляд?

– Если говорить конкретно о Краснознаменной группе, это задело очень многих. При этом, если вспоминать 2013 год, все были возмущены, но никто не стал организовываться в защиту. Поголовно все были против – я тогда разговаривал с большим количеством людей – эксперты, ветераны, известные горожане, простые люди. Но организующей силы не было, пришлось ей стать. Это было важно, Краснознаменная группа – это мощнейший символ, недооцененный в свое время – она, с одной стороны, авангардна по своей форме, по своему композиционному решению, с другой стороны, это очень важный символ в контексте истории города, потому что орден Ленина был дан, в первую очередь, за помощь в Великой Отечественной войне, за фронтовые бригады, за научный вклад. Это важнейший символ. Поэтому, нельзя было это спускать с рук и многие люди с этим согласились, у многих что-то всколыхнулось в груди, когда это все произошло. Надеемся, что мэрия свое обещание выполнит, нынешний глава города уверяет, что в 2020 году произойдет ремонт площадки для Краснознаменной площадки в центре города, и она вернет, мы безусловно поддержим возвращение святыни городу.

– К идеологии у нас сложное отношение сейчас в стране, зачастую это воспринимается как нечто однозначно негативное, но на твой взгляд, может ли идеология сейчас быть чем-то позитивным, созидательным?

– На Западе с левыми идеями происходит что-то странное, там левая идея вместо защиты трудового человека и защиты человека от эксплуатации и отчуждения стала заниматься продвижением различных меньшинств, в частности, ЛГБТ или феминисток радикального толка. Их признают главными страдальцами и дают им больше прав, чем другим. Это в Испании очень ярко сейчас видно, там просто гигантские феминистские и ЛГБТ-митинги. Подчеркну, что есть здоровая борьба за права женщин, и в этом ничего плохого нет, но там же идёт нечто другое - выделение одного пола в ущёрб другого.

То есть идет перенос акцентов с того, что у человека есть творческая сущность, которую нужно раскрывать, на то, что ЛГБТ и различным меньшинствам надо дать больше прав. Человека превращают не в целостную творческую сущность, а в набор показателей, которые можно менять, вплоть до гендера и пола. Была история о том, как где-то во Франции группа троцкистов оправдывала даже педофилию.

Мы же говорим, что главное – раскрепощение, пробуждение творца в человеке, человеческой сущности. При этом нужно защитить те оснований человека, без которых никуда – личностной самости, права родителей на воспитание ребенка – здесь нужен здоровый консерватизм. То есть в сохранении тех оснований, без которых человек не может сохраниться как человек. Поэтому сейчас говорят о «левоконсервативном сплаве». И в отличие от многих идеологий, левая – очень проективна, она направлена на преобразование, на преодоление, что в условиях, когда дела идут не очень хорошо, очень важно. У Маркса есть такая фраза о том, что необходимо перешагнуть из царства необходимости в царство свободы – это метафора, которая дает шансы на деяние. Ты ограничен и не можешь просто уйти в эскапизм, но практикой должен пробудить свою творческую сущность и обстоятельства изменить таким образом, чтобы как можно больше людей сделали это же.

– Важный вопрос: должна ли идеология обязательно иметь политические амбиции, юридическое оформление, реализовываться через какие-то партии? Создается впечатление, что они зачастую только дискредитируют идеи, если например, о коммунистах говорить?

– Я считаю, что если для человека важны хайп и амбиции, надо уходить из политики – лучше на YouTube канал завести. В идеале, политик – это человек, для которого важен результат, который хочет что-то изменить, желательно, с пользой для страны и народа. Амбиции, хайп, карьеризм – это немного не про это. Если говорить о левой идее, то, на мой взгляд, время для новой левой партии еще не пришло. Сейчас идет достаточно сложный период, когда люди начинают осознавать себя.

Если посмотреть опыт Латинской Америки, там не классические левые партии победили в свое время, тот же Чавес опирался на массовое социальное движение, непартийное. Я считаю, что сейчас именно непартийное, общественное движение нужно формировать, искать людей с горящими глазами, которые не по карьерным причинам пойдут, а которые реально хотят что-то исправить и не превратить это в формализм. Такие люди есть, их становится больше, но их сейчас все же очень мало. Мне кажется, что сейчас идет вызревание человеческого актива и именно он, а не политические партии, будет давать ответ на вызовы, которые будут ждать в середине 20-х годов. Чувствуется, что перестроечный процесс идет, чувствуется, что в воздухе чем-то нехорошим пахнет. Разочарование, апатия часто переходят в раздраженность, которая чаще всего нерациональна. Большевики победили не за счет раздраженности, у них было одним из ключевых понятие организации во всем, сплоченность, субъектность. Субъект нужно формировать, помогать ему формироваться. Будет ли он классической партией? Подозреваю, что нет.

Фотографии Сергея Табаринцева-Романова и со страницы Дмитрия Красноухова