Александр Цариков: «У меня все сильнее ощущение, что власть назло делает все плохо»

​«УралПолит.Ru» продолжает спецпроект, посвященный политизированности общества, которая подспудно возрастает и становится источником развития самых разных проектов вне собственно политического поля. Наш следующий собеседник – хорошо всем известный шоумен, общественник и блогер Александр Цариков.

«УралПолит.Ru» продолжает спецпроект, посвященный политизированности общества, которая подспудно возрастает и становится источником развития самых разных проектов вне собственно политического поля. Наш следующий собеседник – хорошо всем известный шоумен, общественник и блогер Александр Цариков. В специальном интервью «УралПолит.Ru» он рассказал о том, как он стал общественником, зачем ему быть умнее политиков и зарабатывает ли он на политизированности общества.

– Александр, вы один из самых активных общественников в городе. Простой вопрос: зачем вам это?

– Если честно, я как тот мальчик, который не разговаривал, а в 10 лет неожиданно выплюнул бургер и сказал «фу, горько». Его мама удивленными глазами смотрит на него, спрашивает: «боже, Семочка, ты разговариваешь». «Да, мама, разговариваю». «Что ж ты раньше молчал?». «Раньше все было нормально». Так вот у меня тоже все было нормально. Я очень долго думал, что наверняка неглупые люди идут в политику, обсуждают разные вещи – серьезные взрослые дяди в костюмах Brioni, они, наверное, понимают, что делают. Но с каждым разом все очевиднее становилась ситуация, что они мало того, что не понимают, создается впечатление, что они делают вообще назло. Возьмите благоустройство. Я не понимаю, зачем они все это делают. Им столько вариантов предлагают, как сделать экономичнее, как сделать более грамотно с точки зрения социальных вопросов, трафика людей, но с каждым разом они делают хуже и хуже. Поэтому, в какой-то момент я начал получать разные дополнительные специальные знания. Помимо образования по журналистике и культурологии, я отучился на электрогазосварщика, я хожу на курсы по ландшафтному дизайну. Раз вы сами сделать не можете, хорошо, я наберу скиллов, различных умений и буду уже с точки зрения эксперта смотреть на эту ситуацию. Мне эта тема близка, мы с детства с родителями высаживали деревья, меня эта тема начала трогать. Поэтому сквер стал таким моментом преломления, точкой сборки. Экология и еще архитектура – это важные для меня вещи.

– Вы активный пользователей соцсетей, ведете стримы с мероприятий, у вас тысячи подписчиков в разных соцсетях – кто эти люди – молодежь, ваши друзья, случайные люди? Вы коммуницируете с аудиторией?

– По совету одного SMM-специалиста, решил почистить в Инстаграм свои подписки, выяснилось что небольшой процент— это те кого я не знаю, но в основном это знакомые люди с которыми мы встречаемся и общаемся в реальной жизни и от френдоцита я отказался. Поэтому, оказалось, что в принципе, с теми, кто на меня подписан в соцсетях, я с этими людьми знаком. Собралось такое коммюнити, не то чтобы они вокруг меня собрались, просто мы с ними на одной волне, и мы обсуждаем с ними, например, куда девать котиков, которых мы регулярно находим – и мы этих котиков и собачек регулярно пристраиваем, мы озабочены экологическими вопросами и на призыв «ребята, давайте высадим деревья» они откликаются. То есть, это живые настоящие люди, у них есть свои идеи, свое видение, они близки некому эмоциональному фону со мной и мы с ними пересекаемся. Я не руковожу ими, я подбрасываю идеи. Наверняка у вас есть товарищ, который говорит: «Давайте в бар сегодня сходим» и все идут в бар. Не потому что он всех туда затащил, а потому что у всех желание было на краю сознания и каждый, услышав мои слова, сказал, что «идея-то неплохая». Вот я этот товарищ, который озвучивает предложение.

– На ваш взгляд, насколько она политизирована, есть ли запрос на именно политические темы или вот эта общественная движуха типа сквера, обнимашек пруда и прочих вещей – это чисто общественная тема?

– Эта публика была, возможно, совсем неполитизирована пока доллар был по 35 и все истории, которые после Олимпиады проявились, не начались и не стали касаться каждого. Все почувствовали, что уровень жизни ощутимо изменился – и у людей среднего достатка и у людей высокого и небольшого – все почувствовали, что начали жить хуже. А почему стали жить хуже? Люди начали разбираться и в какой-то момент «обезболивающее» в виде Крыма и «во всем виноваты украинцы» перестало срабатывать. Люди начали искать причину – в чем причина-то, что мы стали жить хуже, ведь я помню, что было по-другому? Вот фотографии, вот Facebook напомнил, что было семь лет назад и было все совсем иначе. И поэтому люди стали в эту политическую тему залезать. Ты не можешь ответить себе на вопрос и средства массовой информации, включая федеральные , тебе ответа не дают, пытаешься сам разобраться, в чем дело. И тут начинают всплывать разные истории. Не потому что кто-то специально их продуцирует, не надо рассказывать, что «народ возмутился, потому что его подогревал Госдеп» – это неправда все. Это как надо не уважать свой народ, чтобы считать, что он сам не может понять, что есть хорошее, что – плохое. Утверждать, что все куплено печеньками, что все «оранжевые» революции случились только потому что их кто-то подогревал извне – глупость абсолютнейшая, как и история с поджогом Рейхстага, который, как сейчас известно, не поджигали никакие коммунисты, а это было сфабрикованное дело, чтобы истерию направить в определенное русло. Люди начали понимать, что это не совсем так, как им рассказывают. Поэтому вовлечение в политику произошло на очень разных уровнях – и среди студенчества, и среди людей постарше и среди даже более молодых людей.

– Вы сам политизированный человек? В Фейсбуке у вас не самые лестные к власти вещи, репостишь оппозиционеров – это хайп для тебя или вы реально этим увлечены, следите за повесткой?

– Я с надеждой жду, когда можно будет написать что-то такое хорошее, доброе про Александра Геннадьевича (Высокинского, мэра Екатеринбурга –прим. ред.), но не получается. Я не могу молчать, не могу не писать. Я бы хотел похвалить нашу власть, но пока не вижу за что. За списание долгов Африке, на которые возможно будет куплено оружие у нас? За то, что она дает деньги Венесуэле или Кубе? Я не вижу пока за что ее похвалить.

– И получается, что вы, при всем желании, остаетесь вот такой непримиримой оппозицией власти?

– Ну, если ваш сосед вас постоянно топит, если из-за его плохой гигиены к вам ползут тараканы, если из-за его друзей на вашей лестничной площадке постоянно пахнет бомжами. Может быть, он прекрасный человек, но все что он делает, выглядит как демарш и попытка даже привычные вещи привести в полный разлад.

– А как вы считаете, вообще среди молодежи есть запрос на какие-то политические вещи?

– Мне кажется, что если власть что-то и должна была сделать – она должна была людям показать, как политика работает, как в ней все вырастает. Надо было выращивать этого гражданина, который в революционный момент не превратится в головореза, который готов всех представителей власти вешать на фонарных столбах. Надо был готовить эту аудиторию, чтобы она была не дикой. Надо было эту работу с ними вести, когда все было хорошо, когда баррель нефти стоил больше 100 долларов. А сейчас, когда ситуация экономическая скукоживается как шагреневая кожа, сужаются возможности людей что-то приобрести или куда-то поехать, может быть совсем поздно и люди эти могут стать преступниками. Надо было обучать, образовывать, а не применять патриархальный подход – мы тут все сделаем, а вы сидите и не высовывайтесь. Люди расслабились, а человек должен быть соучастником процесса – не просто тем, кто принимает какие-то подарки от «Большого брата», а принимает участие в их формировании, в их создании. Проблема как раз в том, что люди не были подготовлены, не были научены. И сейчас, если что-то произойдет, то пойдет по пессимистическому сценарию, поскольку в развитие гражданского общества не были вложены деньги, не были потрачены государственные ресурсы.

– А есть грань между образованием и пропагандой государственной?

– Пропаганда тоже может быть разной. Пропаганда здорового образа жизни – это хорошо, но если мы пропагандируем фашизм – это плохо. Патриотизм – очень широкое понятие, но если мы ограничиваем его сборкой-разборкой автомата Калашникова и желанием умереть в Сирии за какие-то странные цели – это не про патриотизм. Левитан, Айвазовский – это про патриотизм, хотя ни один из них не является русским по происхождению – еврей и армянин. Тем не менее, – это про патриотизм, а не про милитаризацию. Установки должны быть на позитивный уклад, а не про то, что мы среди врагов находимся в крепости и нам надо сопротивляться.

– Были ли у тебя инциденты таких жестких споров, конфликтов из-за политической позиции, идеологии с ура-патриотами, сталинистами?

– Был один смешной, но показательный эпизод. Есть один ура-патриот, такой стопроцентный, в искаженном опять же виде, мы встретились с ним, выпили водки. На фотках он такой здоровый брутальный мужик, в реальности оказался гораздо меньше. Он мне сказал: ой, ты здоровый, пойдем водки выпьем. Опять же, никаких нападок не произошло, я, все-таки метр восемьдесят, а во-вторых, когда люди не в интернете тебя ругают, а напрямую, возникает вопрос: а стоит ли лишний раз нарываться. Кстати, в лицо мне никогда никто ничего подобного не говорил. Я парень простой, езжу на недорогой машине, основная моя одежда – серые или черные свитшоты. Никакого напыщенного формата нет. В чем вы меня обвините? Я не принц, а нищий в этой сказке.

– С другой стороны, вы известный шоумен, у представителей власти и приближенного к власти бизнеса вы свадьбы и дни рождения ведете, при этом весьма критично относитесь к власти – как это уживается или просто бизнес?

– С некоторыми компаниями, например, которые лоббировали ту самую постройку из-за которой был конфликт в сквере, мы больше не сотрудничаем. Это была точка, через которую мы прошли и я понял, что я не могу. Я бы не пошел с ними на какие-то рабочие процессы. Назвался груздем – полезай в кузовок, и если я рву на себе тельняшку и кричу: нет, остановим это, а потом иду и беру деньги – это не честно ни по отношению к себе, ни по отношению к тем людям, которые к тебе нормально относятся. Надо сказать, что в последнее время я не появляюсь ни на одном официальном мероприятии – это тоже все не просто так. Вопрос в том, или ты честен с собой или нет, можешь ты спокойно спать или нет.

– Тема Советского союза и ресоветизации одна из постоянных в политическом поле. Вы критикуете СССР, новодите экскурсии в музей советской дачи – тут для вас нет двойственности?

– Я не идеализирую наше прошлое. Какие прекрасные свершения были сделаны. Я очень люблю архитектуру авангарда, но в Тель-Авиве тоже авангард есть, есть он и в Германии. Но когда приходили диктаторского типа режимы, они все эти вещи сворачивали. Это произошло и в Германии, произошло и в Советском Союзе, когда Иосиф Виссарионович вошел в полную силу и в конце 1930-х уже совсем не приветствовались работы авангардного типа в архитектуре и строительстве. Я разделяю Советский Союз на «империю зла» и тех людей, которые творили внутри. Я уверен, что Королев гораздо раньше сделал бы свою ракету и работал бы эффективнее, а у нас получилась история про то, сколько нужно сотрудников «шарашки» и сотрудников НКВД, чтобы вкрутить лампочку – два взвода НКВД и два десятка работников «шарашки», хотя если бы речь шла об экономической целесообразности, они бы это все на коленке в гараже сделали гораздо быстрее и эффективнее.

Что касается музея советской дачи – это не идеализация того, как это было здорово. На самом деле, это грусть и печаль, потому что люди, оторванные от земли, а большинство тех, кто оказался в больших городах это были изгнанные со своей земли, маргинализированные крестьяне, которых мощным усилием перетащили в город и вынудили работать на заводе. И дача – это, по большому счету, тоска по земле, по утерянной связи. Поэтому, я идеализировать эту ситуацию не могу. В 1949 году, когда появился указ Совета министров СССР, он появился не потому что все было классно, а потому что в 1946-47 году был жуткий голод на территории Советского Союза. Ленд-лиз уже закончился, уже начал вырастать «Железный занавес», кормить было нечем, западная часть страны после войны явно не вытягивала – не хватало элементарно средств, чтобы прокормить людей. В 1949 году они по сути сказали: мы не можем вас прокормить, вот вам 4 сотки земли, выращивайте себе сами. Что называется, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Дачи появились не потому, что государство было добрым, а потому что понимало – некому будет танки делать и точить болванки для снарядов

– Музей востребован сейчас? Вы на этом проекте зарабатываете?

– Люди приходят. У меня все экскурсии бесплатны. Я всегда говорю, что если хочется отблагодарить, помочь, то я могу продать магнитики или значки – это все. Деньги идут на оплату электричества и коммунальных счетов. Музей советской дачи – это не про деньги. Были посетители из Ирана, из Саудовской Аравии, приезжают бельгийцы, немцы, американцы, индусы. Это очень разнообразные люди и это очень здорово. В то же самое время, весной ко мне приезжали бабушки из Орджоникидзевского района – из совета ветеранов. Приехали они, такие клевые, веселые, за 70 возраст – ни одна не сказала, что да, было клево. Те мотивировки, которые я рассказываю на экскурсии, они полностью подтвердили, сказали, что да, так и было. Вменяемые люди живут и не идеализируют ситуацию, когда было просто нечего жрать. В отличие от совкодрочеров, которым по 20 лет, Советский союз не застали и рисуют его таким, каким видели Средиземье фанаты Толкиена. Это фантазия в головах людей, это неправда. А когда встречаешься с поколением людей, которое выросло, оно понимает все именно так, как это и было.

– Можно ли на этом зарабатывать, хайповать, монетизировать через соцсети и медиа, насколько это перспективно. Вот ресторатор Евгений Кексин хайпует на Путине и Навальном, он уникален или это тренд, который можно монетизировать?

– Кексин зарабатывает на всей новостной повестке, у него нет разницы, кот в Аэрофлоте, полетевший незаконно или любой политик, который что-то странное сказал. У него хайп просто на повестке, как таковой. Можно ли зарабатывать? Наверное, можно, политики именно это и делают. А мне Госдеп все деньги не шлет и не шлет и моя ипотека меня ужасно мучает.

– А как же слухи о том, что вы – лоббист одного из крупных застройщиков города?

– Остается только погоревать, что мне все должны и никто не платит. Жидомасоны не платят, Госдеп не платит, Атомстройкомплекс не платит. Но я не жалуюсь – у меня частные заказы, я веду дни рождения, свадьбы и похороны и клиенты у меня есть всегда.

Фотографии Евгения Поторочина, Алексея Мосина, со страницы Александра Царикова в Фейсбуке и страницы музея советской дачи в Екатеринбурге