Дмитрий Москвин: «Идет легитимация беззакония»

О том, кто поддерживает проект УГМК, об аппетитах крупного бизнеса и общественном давлении рассказал в интервью «УралПолит.Ru» городской активист Дмитрий Москвин.

На днях в администрации Екатеринбурга прошли публичные слушания по вопросы межевания территории на месте снесенной телебашни. Большинством голосов проект был поддержан, хотя голоса против все же звучали. Ранее проект ледовой арены, которую намерена построить УГМК, был представлен на суд градостроительного совета Екатеринбурга и эксперты отправили его на доработку, им показалось нелогичным, что для 15-тысячной арены предусмотрена парковка на 500 мест. На сайте «ФедералПресс» был проведен опрос читателей, по итогам которого 85% высказались против арены в центре города. Сама площадка, как все помнят, была расчищена путем сноса недостроенной телебашни вопреки общественному мнению и, судя по всему, его игнорирование будет происходить и дальше. О том, кто поддерживает проект УГМК, об аппетитах крупного бизнеса и общественном давлении рассказал в интервью «УралПолит.Ru» городской активист Дмитрий Москвин.

– На слушаниях проект межевания для застройки проект приняли большинством голосов, а, например, согласно опросу «ФедералПресс» 85% участников опроса против арены? Как это согласуется между собой и насколько велико число несогласных с постройкой арены людей, на ваш взгляд?

– По моим ощущениям, если с людьми поговорить, рассказать об этом проекте, все показать, то показатель тех, кто будет категорически против окажется примерно в этом районе. Любопытно на слушаниях было, кода организаторы этой стройки говорили какой-то откровенный блеф о том, что это будет какой-то новый символ города, но при этом, не смогли вспомнить ни один стадион, тем более, ледовую арену, которая стала бы несомненным брендом и символом хоть какого-то города в мире. Они говорят, что туда якобы поедут выступать какие-то звезды и никого не волнует, что поехать выступать в ледовую арену в Екатеринбург для какой-нибудь Мадонны – это полный треш. Дворцовую площадь в Питере она еще, может быть, знает, а ледовую арену в Екатеринбурге, что бы кому ни казалось, на мировом уровне никто знать не будет. Те аргументы, которые они приводят, очень примитивны. Отсутствие внятной аргументации, адекватного проекта – все это приводит к тому, что сторонников у проекта будет крайне мало, скорее всего – это люди, вовлеченные в аффилированные с УГМК структуры. На слушаниях, кстати, была интересная ситуация. Там было большое количество пригнанных людей, которые, когда речь дошла до голосования, подняли карточки и стали выходить из зала, не дожидаясь даже оглашения результатов.

– Как видите будущее этого проекта? Будет он построен как есть или все же удастся добиться неких изменений?

– Я думаю, что там не будет никакой арены, это все через какое-то время канет в лету, а на этом месте начнется строительство, скорее всего, жилого комплекса, который принесет моментальную прибыль. Ледовая арена – это слишком долгий и дорогой проект. Если даже будет строиться ледовая арена, то параметры будут далеки от тех, которые были представлены на рендере. Это секрет Полишинеля Екатеринбурга – на рендере одно, в реальности – другое. Это может быть другая этажность, другое расположение, снос всех памятников архитектуры, расположенных рядом, бетонирование берегов Исети и все что угодно. Все что мы видим, нужно принимать с большой долей условности. Надо продолжать дальше объяснять, почему там недопустимо строить, продолжать искать альтернативы. Не знаю, есть ли возможность влиять на УГМК, хотя, мне кажется, имиджевые издержки у них гораздо выше, нежели любые дивиденды. Странная благотворительность с их стороны, которую очень сложно объяснить и понять. Думаю, что есть еще какое-то время, чтобы «побуянить», поискать альтернативные способы, нарисовать собственные рендеры.

– Если говорить об УГМК, последние годы компания в основном не нуждалась в особом пиаре – музей в Верхней Пышме, спорткомплексы, ремонты и оснащение школ, там же, технический университет, разные другие проекты, и вдруг, такой поворот – один скандал за другим – у вас есть предположения, объяснения что происходит?

– У меня ощущение, что, мягко говоря, вся эта система, что крупный бизнес, что спонсируемые им чиновники, это зажравшиеся люди. Для них такие категории, как люди, горожане, полтора миллиона жителей – это все абстракция, социологическая информация, с которой они в реальности никогда нигде не сталкиваются. Мы понимаем, что губернатору увидеть горожан – это как в космос слетать, а Козицыну – тем более. Они настолько защищены от проникновения обычных людей, что это все – какая-то параллельная реальность. То же самое происходит с пиар-службами. Сама схема коммуницирования не ориентирована на то, чтобы включать в нее жителей города. Они мыслят другими субъектами и другими масштабами. Я иронизирую немного, но от того, что мы тут выступаем против сноса башни и будем бойкотировать, например, молочную продукцию УГМК, медь она не перестанет от этого добывать и продавать, а это и остается основной сферой деятельности Уральской горно-металлургической компании. А все остальное – ерунда. Думаю, что они и не рассчитывали выстраивать серьезную систему взаимодействия с кем-либо кроме губернатора и отдельных ведомств и бюрократических структур.

– Тем не менее, у нас есть позитивный опыт такого обсуждения. Скажем, удалось добиться отмены строительства Храма-на-воде. Почему в случае с телебашней и ареной мнение горожан осталось неуслышанным?

– Это очень разные вещи. Во-первых, в случае с прудом мы имели большой временной люфт, понятно было что это начнется не «прямо завтра», и «Русская медная компания» через свои странные источники информирования полагала, что это будет 2018 год и мы верили в эту дату. Была возможность и понимание, что в запасе есть фактически полтора года. Здесь такого временного люфта не было, нужно было мобилизовываться моментально и решать эту проблему. Второе: там мы имели дело с общественным пространством, с городским пространством, здесь, хоть и формально – с частной собственностью. Долго можно обсуждать, почему она стала частной, но она стала ей, и по закону собственник имеет право что-то со своей собственностью делать. И третье, что важно, если про пруд мы могли выстроить внятную и разноплановую систему аргументации о том, почему это знаковое, значимое и необходимое городу пространство, то вокруг башни это шло гораздо сложнее, с аргументами с обеих сторон были проблемы.

– Вы говорите о кратком временном люфте, но о сносе башни говорили еще прошлой осенью, почему не произошло общественной мобилизации тогда?

– Ну как было объявлено. Это звучало как один из вариантов, когда башню передавали УГМК. С тем же храмом, планы появились в феврале 2016 года, а консолидация людей начала происходить в декабре 2016 года. Это тоже вопрос временных рамок и перехода от деклараций к каким-то серьезным действиям и намерениям. Когда стало понятно, что это не шутки, не байки и не журналистские утки, люди начали объединяться и самоорганизовываться, но времени уже было мало.

– Вы – один из инициаторов публичных акций, «обнимашек» пруда, и башни и т. д. Можно ли вообще сказать, что городское сообщество стало более активно, сплоченно что ли, креативно?

– Мне видится, что сейчас происходит новая фаза общественного развития. Средства коммуникации, глубина проблем, не видение каких-либо перспектив на дальнем горизонте заставляют людей по-новому самоорганизовываться и искать способы консолидации. И Екатеринбург демонстрирует один из таких путей. Горожане нащупали, что можно вот так. Креатив, очень быстрая самоорганизация без политических лидеров, политических партий и формальных общественных организаций и система действий, которые бы позволяли добиваться необходимых результатов.

– Башню снесли в обстановке строгой секретности, в этот же день снесли кинотеатр «Темп», и переименовали недавно остановку возле него, жители Химмаша чудом смогли отстоять ДК, на месте которого владелец собирался построить жилой комплекс. Можем ли мы говорить о легитимации такого подхода преобразования городского пространства и устранения от этого процесса властей?

– Я бы сказал, что происходит легитимация беззакония, потому что «Темп» был снесен с нарушением закона. Были поданы документы о присвоении статуса объекта культурного наследия, это подразумевает 90 дней моратория на любые действия, но собственник просто проигнорировал это и только ускорил процесс сноса и начал именно с той части, которую старались сохранить и защитить. Собственник его просто уничтожил дотла. Это показательно – абсолютно незаконные, абсолютно нелегитимные действия. Именно они сейчас становятся трендом. Очень опасно, боязливо за то, что может происходить с прочим наследием города Екатеринбурга с не менее значимыми, знаковыми объектами. 

Использованы фотографии со страницы Дмитрия Москвина в Фейсбуке