Валерий Басай: «Не понимаю, когда «Бессмертный полк» превращают в карнавал»

О том, как меняется празднование 9 мая, о волонтерах, шокирующих биографиях и почему бизнес страшнее политиков рассказал в интервью «УралПолит.Ru» координатор «Бессмертного полка» в Екатеринбурге, руководитель добровольческого движения «Дорогами добра» Валерий Басай.

День Победы в России в последние годы практически не обходится без скандалов. С одной стороны Парад, с другой – танк, который не завелся, с одной стороны «Бессмертный полк», с другой аналогичная акция у первоклашек и в садиках, с одной стороны георгиевская или гаврдейская ленточка, как символ памяти, с другой стороны она же как декор тапок и водки. В то же время, ветеранов остается все меньше, память о войне все дальше, но праздник сохраняет свою значимость. О том, как меняется празднование 9 мая, о волонтерах, шокирующих биографиях и почему бизнес страшнее политиков рассказал в интервью «УралПолит.Ru» координатор «Бессмертного полка» в Екатеринбурге, руководитель добровольческого движения «Дорогами добра» Валерий Басай.

Забота о ветеранах должна быть ежедневной

– Несколько лет назад появился в Томске «Бессмертный полк». Очень быстро частная инициатива приобрела практически официальный статус и международный размах. На ваш взгляд, можно ли сказать, что «Бессмертный полк» привлек внимание и к живым ветеранам, сделал общественные инициативы в этом направлении, если можно так сказать, модными?

– Если говорить точно, первое подобное мероприятие прошло в 2007 году в Тюмени. Его инициатором был Геннадий Иванов и тогда на акцию вышло около сотни человек. Пару лет назад журналистка «Эха Москвы» проводила расследование и в архивах нашла заметку о мероприятии, куда пригласили прийти людей с фотографиями фронтовиков, правда название было другое, по-моему, «Шествие героев». С 2007 по 2012 год Иванов рассылал письма с предложениями по всей стране о проведении шествия. Я видел письмо Тулееву с благодарностью за проведение шествия, куда пришло более тысячи человек. В 2012 году по «России» шла программа «Бессмертный полк» и томский телевизионщик Лапенков решает продублировать название этой довольно популярной передачи для акции.

Что касается вашего вопроса, я считаю, что меняется сам характер празднования одного из величайших праздников в стране. Инициатива по празднованию переходит от государства к народу. Шествие становится вторым по значимости после парада событием в праздновании 9 мая. Соответственно, отвечая на ваш вопрос – да, меняется отношение к людям, которые ковали победу. В 1970-е годы 9 мая был довольно формальным. Он мало чем отличался от 1 мая, уезжали на шашлыки днем. Иванов помнит более раннее время, когда фронтовики еще работали на предприятиях, были там герои, военные люди, и к празднику имели другое отношение, чувствовалась сопричастность. Ветеранов сейчас становится все меньше и меняется отношение к ним сточки зрения почитания ветеранов.

– Мэр Екатеринбурга на днях заявил, что надо заботиться о каждом из оставшихся в живых ветеранах, но в соцсетях и СМИ постоянно появляются дикие истории о том, что ветеран живет в ужасающих условиях, кого-то не могут на парад привести, кого-то не пускают на праздник. Складывается ощущение, что власти в большинстве городов вспоминают о ветеранах пару раз в год, в остальное время они представлены себе – действительно это так или на самом деле есть системная работа внимание со стороны властей?

– Мое личное отношение: меня напрягает, когда вспоминая о заслуженных людях, не только о ветеранах, сразу обращаются к администрации города, к чиновникам. Они забывают, что память – это вещь коллективная. Это пахнет ханжеством, когда мы внутри себя говорим: мы же наняли этих людей, они и должны заниматься социальной защитой и прочим. Правда в этом есть: мы наняли чиновников и доверили им часть этой заботы, но только часть. Квартиры должны выделяться, должны быть первоочередная социальная помощь, но тогда возникает вопрос: а где все остальные? Где армия НКО, которых по Свердловской области зарегистрировано около 5 тыс.? Если каждая организация возьмет на себя заботу за одним ветераном, каждый из них сможет получить ежедневную заботу. Поэтому, это немного хитрая позиция – при каждой проблеме все сваливать на администрацию. Где все добровольцы, на которых государство и вузы по стране тратит миллионы и миллиарды рублей?

Второй момент. Я в соцзащите проработал 13 лет. Нужно иметь в виду, что есть момент, который чиновники с журналистами точно не обсуждают, а участники конфликта не обсуждают именно эту часть конфликта, но я уже могу спокойно об этом сказать. Ветеранам зачастую уже по 100 лет и нередко бывает, когда этими людьми манипулируют их близкие родственники. Приведу пример: пресловутые истории о том, что пожилого человека не позвали на парад, на трибуну. Обычно чиновник из соцзащиты приходит за несколько недель, ветеран жалуется на здоровье, показывает документы о госпитализации. Потом что-то происходит – ему стало лучше или дату госпитализации переносят, а время согласования на проход уже заканчивается. Но на трибуну приходят не только ветераны, но и родственники, сопровождающие и они поднимают бучу. Они не говорят, что «вот ветеран, дайте, пожалуйста, пропуск», они говорят, что «ветерана забыли, о нем не позаботились». Очень редки случаи, когда чиновники поступают с такими людьми халатно, когда они невнимательны и для этого есть минимум одна простая причина. Каждый чиновник точно знает, что если он скажет, что «Василий Иваныч ходит каждый год, не позову в этот раз», неминуемо начнутся скандалы, разборки. Бывают ошибки – письмо не туда отправили, сотрудница новая не разобралась, но они объяснимы.

И опять мы приходим к тому, что почему власть и НКО слабо взаимодействуют. В этом году мы сами предложили создать мобильный волонтерский отряд. Мы закупили подарки, передали их партнерам, которые работают с администрацией губернатора, часть повезем сами и у нас уже сейчас восемь обращений от ветеранов, которые не смогут прийти на парад по состоянию здоровья. И они ждут поздравлений и мы обязательно придем. Проблема в том, что у конкретного маленького чиновника нет бюджета. Происходит накладка в понедельник и во вторник он денег ниоткуда не возьмет, он может только свои деньги потратить и их никто не компенсирует. Для вот таких моментов и должны быть налажена связь с НКО, у которых есть свой штат, ресурс и т. д. В этом году мы закупили 300 подарков дополнительно и мы обязательно всех поздравим.

«Семью продали за пять марок»

– Валерий Иванович, я знаю, что вы координируете проведение «Бессмертного полка», а помимо этого какие-то еще проекты реализуете для ветеранов, для людей пожилых?

– На протяжении восьми лет у нас ведутся компьютерные курсы для пожилых екатеринбуржцев. Есть еще очень большой проект «Мост памяти». В его рамках мы работаем с двумя большими группами: с узниками фашистских концлагерей и с блокадниками. Мы организуем для них мероприятия, организуем медицинское обследование, проводим культурные мероприятия. Задача: повысить уровень жизни людей, сделать их немного более счастливыми. В этом проекте подарки не являются главным. У нас целевая группа порядка 180 человек, с ними мы встречаемся ежемесячно, выезжаем к ним домой, поздравляем на все праздники и с днями рождения. В свое время мы сконцентрировались на такой небольшой группе и считаем, что сделали правильно. Еще есть такой проект «Школа приемных родителей». Там мы занимаемся оказанием помощи при усыновлении детей.

– Меняется ли отношение общества, молодежи к ветеранам и праздникам, в том числе, насколько молодежь активно вовлекается в волонтерские проекты, чем-то помогает, участвует?

– Молодежь и раньше приходила неплохо. Сейчас сдвигается возраст – если раньше очень много было студентов и школьников, то сейчас приходит работающая молодежь от 23 до 28 лет. Если раньше приходили «что-нибудь поделать», то сейчас очень много приходит волонтеров с конкретными потребностями: хочу помогать детям, хочу помогать бабушкам. В этом отношении качество волонтеров изменилось и их действительно стало больше. Если раньше это были школьники, сейчас есть большая группа «серебряных волонтеров» – это люди, которые выходят на пенсию, но они активны, они хотят помогать, развиваться. Мероприятий для волонтеров меньше, чем их самих – порой бывает некуда девать.

– Вы много общаетесь с ветеранами, наверняка много военных историй, биографий накопилось. Как-то вы обрабатываете, сохраняете эту информацию, ведь память – это одна из ключевых ценностей?

– Если честно, достаточно много литературы. Есть книги памяти, есть сайты с историей этих людей, мы работаем с материалами. Может быть, это не совсем правильно звучит, но они пока с нами, а человек мало ценит тех, кто рядом. Мне кажется, не пришло еще время проанализировать все истории, ту информацию, которая остается после этих людей. Но я думаю, что благодаря Интернету, современным коммуникациям, идет архивирование, накопление информации в глобальном смысле и через какое-то время начнется процесс осмысления, когда придут историки, когда придут те, кто глубоко интересуется историей и напишет свои труды.

– Самая запоминающаяся история о войне, которую вам рассказали?

– Да, есть такая, могу рассказать. В нашем городе живет человек и если вы пользуетесь трамваем, то возможно периодически ездите с ней в одном трамвае. Это женщина, она была узницей. Года три-четыре назад мы были с ней в детском доме и она рассказала там свою историю. Ей было три года, ее вместе с отцом и беременной матерью продали на рынке в Германии за 5 марок. Я рассказываю эту историю и говорю: вы представляете, в нашем городе есть человек, который стоит полторы немецкие марки? Она спросила у детей, что почувствовали ее родители, когда услышали, что их продали за 5 марок. Оказалось, что радость. Она говорит, что ее родители всю жизнь праздновали этот день как второй день рождения и праздник. Это было счастье для них. Понимаете, немецкая семья покупала семью в которой был один работник, маленький ребенок и беременная женщина, она ведь покупала не в рабство их, она их реально спасала. Все вокруг понимали, что они покупают не работников, и той семье нужно было еще выстоять. В конечно итоге, они сохранили эту семью проданную. Их хозяйка боялась, что ее коллеги, работники «сдадут» ее и прятала одежду и продукты под одеждой у себя. Бывало, она приходила, начинала рассказывать что-то про немецкие традиции, начинала танцевать и из под полы у нее вываливались продукты, тряпки, одежда, и после этого она сразу уходила. Эта немка боялась даже руками что-то русским передавать. Эта история меня очень поразила. Мы в учебниках читаем про древнеримские невольничьи рынки, и я никогда не думал, что увижу живого человека, которого за реальные деньги продали в рабство.

«Не понимаю, когда «Бессмертный полк» превращают в карнавал»

– Давайте вернемся к «Бессмертному полку» – сколько человек в этом году на акцию может выйти, есть у вас представление?

– Семь лет назад было около тысячи человек, в прошлом году было 150 тысяч. Завтра обещают +24 градуса. Все уже ознакомились с прогнозом погоды, все понимают, что завтра может прийти максимальное количество людей. Я хочу обратиться к тем, кто пойдет с маленькими детьми. Это очень большая проблема. Простоять несколько часов с маленьким ребенком это реальная проблема. При этом, будет солнце, будет жарко, обязательно нужно взять с собой воду. Мы ожидаем, что завтра придет людей больше и для нас, для организаторов это проблема, потому что мы каждый раз не знаем, сколько придет. Это проблема для полиции, которой нужно организовывать пропускной режим. В любом случае, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы у людей было все комфортно.

– Как относитесь к тому, что локальные акции проводят в начальных школах и детсадах?

– Мне очень нравится идея «Бессмертного полка». Моя задача как руководителя – следить за тем, чтобы традиции акции соблюдались буква в букву, объяснять людям, доносить до них, чтобы дух шествия, дух мероприятия сохранялся. Когда люди начинают карнавалить мероприятие, одеваются вычурно, медали надевают – я не против символики, но я не понимаю, зачем это превращать в карнавал. Я не понимаю, когда это мероприятие начинают дробить и делать в школах, в отдельных местах. У них что, по патриотике не хватает предприятий или дети не знакомы с историей Великой Отечественной войны? Зачем, когда ребенок через неделю или несколько дней со своими родителями пойдет на акцию, зачем ему в школе делать фальстарт. Я бы еще понял, если это все организованно, красиво сделано, но зачастую к нему подходят формально. Все понимают, что это семейная история, и если это так, то она внутри семьи, имеет внутренний сакральный смысл, когда они готовятся к 9 мая. Зачем ребенку это делать в школе, в другой день, если есть определенное место, определенная дата, когда они могут пройти и почтить память своих ветеранов. Мое отношение к этому такое: я не понимаю и считаю такие акции лишними.

«Бизнес я боюсь сильнее политиков»

– Кстати, говоря, после «Бессмертного полка» стали появляться различные клоны, например, «Сталинский полк», еще какие-то проекты. Как вы относитесь к тому, что тема как-то политизируется, радикализируется, уходит от чисто общественного проекта, каким был изначально и начинает преследовать свои интересы?

– Очень хороший вопрос. Я тоже это вижу и слышу. Названий уже сотни – «Потерянный батальон», «Архивный батальон», «Забытый отряд» и куча подобного. В целом по стране координаторам большинства территорий удается удержать «Полк» от политического крена. Так как в «Полку» политики нет, ее пытаются имитировать вне этой акции, через похожие проекты. Поэтому мы видим большое количество приглашений, шествий похожих, но нужно сказать сразу: они настолько малочисленны и они реализуются только как политические акции и туда ни один нормальный человек добровольно не приходит.

– А чрезмерное увлечение георгиевскими ленточками, которое доходит до абсурда, когда, например, тапочки пляжные из них делают, наматывают на колеса автомобилей, почему это происходит?

– Сначала приходит идея, потом приходят люди, политики. Политиков мы удержали, а потом идет торговля, и она страшнее политиков в разы. Торговля видит, что может заработать на георгиевских ленточках, на «Бессмертном полку», на атрибутике, символике. Пока они не понимают как еще информационно-рекламно привлечь людей, пока они формируют торговые продукты. По всей стране «Бессмертный полк» сработал очень мощно для одного очень узкого сектора – фотоателье, которые делают транспаранты. Представьте, сколько денег этот сектор бы недополучил, если бы не было этой акции. На эту часть бизнеса он сработал позитивно. Я не хочу сказать, что бизнес – это плохо. Я за то, чтобы был другой подход. Понятно, что мы с вами не будем сидеть дома, клеить фотографии, ламинировать – пошел, отдал деньги и через час забрал свой транспарант. Остальной бизнес это видит и тоже хочет эти деньги получать. И основная задача – не запретить, а отрегулировать. Несколько лет мы уже держим на уровне 400 рублей за транспарант цену в Екатеринбурге, она не растет. Остальной бизнес тоже на подходе, и его мы побаиваемся, потому что в начале он всегда хаотичен. Мы боялись чиновников, а лично я боюсь бизнес.