«Легенды уральской политики». Беседа одиннадцатая. Сергей Харючи: «Мы убедили власть и ТЭК считаться с интересами коренных малочисленных народов»

Во второй части откровенного интервью Сергей Харючи рассказывает об отношениях с Леонидом Рокецким, о том, почему ЯНАО не отделилися от «матрешки», и за что кочевники благодарны Черномырдину.

Первый в 2018 году собеседник проекта «Легенды уральской политики» – родом из самого северного региона Большого Урала. Представитель известного рода кочевников, «обреченного помогать другим», один из наиболее влиятельных политиков ЯНАО, представляющий КМНС на мировой арене Сергей Харючи рассказал в эксклюзивном интервью «УралПолит.Ru» о своем детстве, подростковых мечтах и отношениях с грандами Тюменской и российской политики.

Часть 2. «Мы сохранили агропром от приватизации, но ответ от Ельцина ждем до сих пор»

«Рокецкий «давил» ХМАО и ЯНАО, называл их сепаратистами, врагами, однако денег в бюджете Тюменской области от этого не прибавлялось»

– Старожилы региона до сих пор вспоминают бывшего губернатора Ямала Юрия Неелова, как легендарного политика, который всегда отстаивал интересы жителей региона. Как бы вы оценили его вклад в развитие округа?

– Здесь, по-моему, все очевидно. Все, что делается сегодня на Ямале (в любой сфере – экономике, социальной политике или здравоохранении) – всему этому положил начало именно Юрий Васильевич. Он не просто задал политический вектор, именно при нем начинались реализовываться многие проекты. Самое примечательное то, что он работал в абсолютно других финансовых условиях. В среднем в 2000-ные годы окружной бюджет был в два раза меньше, чем сейчас. Именно при Неелове начал и преобразовываться Салехард и административные центры муниципальных образований… Кстати, об этом мечтал и Лев Сергеевич Баяндин, руководитель администрации ЯНАО в начале 90–ых. С новой силой и мощью раскрутил развитие нашей территории действующий губернатор Дмитрий Николаевич Кобылкин, но гораздо шире и масштабнее. Так что у каждого времени свои лидеры. Мне посчастливилось со всеми работать и сегодня я продолжаю трудиться.

– Кстати об окружной столице. В 90–ые и 2000–ые годы неоднократно вносились предложения о том, что столицу Ямала нужно перенести в Новый Уренгой или Ноябрьск (что с точки зрения логистики, инфраструктуры и экономики звучало логично). На ваш взгляд, почему перенос не состоялся?

– Таких «деятелей», которые хотели перенести столицу Ямала в какой–нибудь промышленный город, было много. Но мне кажется, исходили они вовсе не из таких соображений как экономика или инфраструктура. Интересы здесь были сугубо личные: «перенесите столицу туда, где я работаю, чтобы я был поближе к власти» – читалось между строк.

Тогда у окружной власти хватило политической воли не допустить переноса административного центра. Лично я убежден, что столица Ямала должна быть в Салехарде, поскольку это исторический и культурный центр региона. А если перенести столицу в промышленный город – ведь понятно, кто там будет править. И с одной стороны это неплохо, но тогда таким принципиальным для северного региона вопросам как агропромышленный комплекс, коренные малочисленные народы, отдаленные поселения, где нет нефтегазовых месторождений, будет уделяться уже не так много внимания, да и будет ли вообще. А это означает, что баланс между промышленным освоением территории и сохранением природы и традиционного уклада жизни коренных жителей округа будет нарушен.

– В 90-ых ямальские народные депутаты были намерены сделать регион независимым от Тюмени и все экономические предпосылки для этого были. Почему этого не удалось осуществить в полной мере?

– Здесь были и объективные и субъективные причины. Я присутствовал на сессии, когда принималось это историческое решение. По новой Конституции мы и стали самостоятельным субъектом, но чтобы приобрести полную независимость, нужно было принять решение о выходе из состава Тюменской области. Депутаты разделились на два практически равных лагеря. В итоге, когда стали подводить итоги голосования, чтобы выйти из состава Тюменской области, не хватило буквально двух голосов.

– И на чьей стороне были вы?

– Конечно я хотел, чтобы Ямал вышел из состава Тюменской области. Тогда я, как заместитель главы администрации ЯНАО, по этому вопросу и выступал. Главный аргумент у нас был такой – Тюмень не выделяет денег на обустройство наших населенных пунктов. Кроме этого, чтобы построить любой объект, вплоть до уличного туалета или тротуара, нужно было запрашивать разрешение в Тюмени. Абсолютная глупость! Но самое главное – то, что политика общего бюджета всех трех субъектов «матрешки» (Тюменская область, ХМАО и ЯНАО), который аккумулировался в Тюмени, ни к чему хорошему бы не привела. Представьте, что вы губернатор большой Тюменской области, включая Югру и Ямал. Что вы будете делать? Конечно же обустраивать столицу и направлять туда все небольшие денежные потоки, поступившие в нефтегазовую область, а все остальные города будут финансироваться по остаточному принципу. И не потому, что вы – губернатор-злодей, а потому, что гостей вы принимаете именно в столице, что самые активные избиратели живут рядом, на соседней улице и т. п.

Кроме того, невозможно управлять такой огромной территорией, да еще и с такой спецификой как в наших северных округах. Сегодняшнее политическое и финансовое сосуществование трех субъектов, на мой взгляд, это оптимальная схема. Ведь и сама Тюмень начала развиваться только после того, как эта схема была придумана в 2000–ых, когда губернатором стал Сергей Собянин. А до этого как было? Бывший губернатор Тюменской области Леонид Рокецкий «давил» ХМАО и ЯНАО, называл их сепаратистами, врагами, однако денег в бюджете Тюменской области от этого не прибавлялось. Понятно, он не был политиком, он был серьезным и сильным хозяйственником. Но в той ситуации не хватало дипломатичности и политической гибкости. На мой взгляд, надо было не с округами воевать, а поднимать статус области до края или республики со всеми вытекающими последствиями.

– А как бы вы оценили целесообразность «Тюменской матрешки» с точки зрения северных регионов – Ямала и Югры? Сегодня именно эти регионы напрямую и косвенно формируют львиную долю бюджета Тюменской области, а что область дает округам?

– Со стороны Тюмени это по большей части гуманитарное сотрудничество. К примеру, зачем нам на Ямале высшие учебные заведения? Во всяком случае, пока, да и студентов столько не наберется. Логичнее направлять выпускников обучаться в Тюмени. Или возьмем логистическую и транспортную инфраструктуру, созданную еще в советское время – она объединяет все три субъекта. Продукция АПК, которая поставляется в ХМАО и ЯНАО из Тюменской области, система Тюменского здравоохранения, которая обслуживает северян – это только несколько примеров сотрудничества. А то, что Ямал отчисляет часть доходов в Тюменскую область… Есть такая фраза: «За самостоятельность надо платить»... Это, конечно, шутка, но доброму соседу надо помогать, тем более ветераны Севера больше оседают в Тюмени.

– Если продолжить тему логистической и транспортной инфраструктуры: с экономической точки зрения строительство Северного Широтного хода актуально для Ямала, если учесть, что большинство нефтегазовых месторождений в районе СШХ вступили в стадию падающей добычи?

– Не могу понять почему ее до сих пор не построили. Сталин и его соратники ведь не дураки были – дорога строилась еще до того, как здесь нашли большие запасы нефти и газ. Более того, люди в 50–ых годах по этой узкоколейной железной дороге ездили в восточную часть Ямала. А сегодня эта магистраль важна даже не столько с экономической, сколько со стратегической точки зрения. Во-первых, она может пройти параллельно с Северным морским путем. Во-вторых, есть еще много неосвоенных территорий на Севере Красноярского края и Якутии – там Северный Широтный ход должен продолжаться. Вплоть до Чукотки. Так что это сегодня нужно даже не Ямалу, а скорее, России в целом. Просто Ямал здесь может выступить в качестве стартовой площадки.

«Именно Виктор Черномырдин заложил основу современных отношений ТЭК и коренных малочисленных народов Севера»

– В свое время вы возглавляли на Ямале комитет по делам национальностей. А если говорить о коренных малочисленных народах Севера, то вопросы национальности всегда связаны с вопросами жизнедеятельности…

– Это так, ведь для ямальских аборигенов эти вопросы напрямую связаны с сохранением этноса. Это северное сельское хозяйство, а именно – оленеводство, охотпромысел и рыболовство. Без этого северные народы просто перестанут быть таковыми, они ассимилируются с другими этносами. Что примечательно, в 90-ые годы мы не потеряли ни одного агропромышленного предприятия. Сокращения, конечно, были, но это была вынужденная мера. Сельхозпредприятия отказались от своих сезонных работников. Однако параллельно стали появляться крестьянско-фермерские хозяйства, общины. Мы на это шли, хотя тогда закона об общинах не было, фактически они работали в нелегальном статусе.

В начале 90-ых, появился закон о крестьянско–фермерских хозяйствах и Указ президента «О неотложных мерах в АПК». Он подразумевал в том числе и приватизацию хозяйства. Я тогда был заместителем Льва Сергеевича Баяндина, который с 1991 по 1993 годы возглавлял администрацию ЯНАО. Прихожу к нему и говорю: нельзя этот указ у нас исполнять. Если мы пойдем по этому пути, то похороним весь ямальский агропромышленный комплекс. Ведь что означала приватизация 90-ых для северного агропрома? Это когда все оленеводческие, рыболовецкие хозяйства отдаются частнику, но при этом денег от государства или региона уже не поступает. Учитывая нашу ямальскую специфику, такого было нельзя допустить. Я говорю: «Лев Сергеевич, давайте напишем Ельцину письмо, чтобы действие данного указа не распространялось на северные территории». Написали, отправили и… до сих пор ждем ответа. Но в итоге агропром удалось сохранить.

Мы тогда наблюдали за коллегами в других северных регионах, в том числе и на Чукотке. Это сейчас на Ямале около 700 тысяч оленей, а в советское и постсоветское время столько оленей было на Чукотке, но они по привычке кинулись исполнять Указ и раздали их частникам. В итоге, когда Роман Абрамович пришел на Чукотку в качестве губернатора, стадо уже насчитывало всего 100 с не большим тысяч голов.

– В 90-ых годах Ямал посещали ключевые фигуры российской политики. Удалось ли с кем-то из них поработать, в том числе – и по решению насущных для региона вопросов?

– В течение трех дней мне довелось сопровождать Бориса Ельцина во время его рабочего визита на Ямал. Я тогда был депутатом областного совета народных депутатов и возглавлял комиссию по делам национальностей. В Тюмени определяли – кто будет сопровождать президента. Выбрали Юрия Шафраника (в начале 90-ых он был главой администрации Тюменской области), Владимира Ульянова (его преемника) и меня. Еще одного ключевого политика – Виктора Степановича Черномырдина я знал с 1990 года, когда он еще возглавлял «Газпром». Это был очень дальновидный политик, но в то же время простой и обаятельный мужик с чувством юмора. Мне запомнился один показательный случай. Он в 90-ых самостоятельно, без указаний власти, принял решение сформировать делегацию, в которую я попал как глава общественной организации «Ямал – потомкам», и отправить в Канаду для изучения опыта одной газодобывающей фирмы как потенциально возможного партнера. Я тогда спросил Виктора Степановича: «А зачем вы нас отправляете?». И он ответил, что его принципиальная позиция заключается в том, что ТЭК и северные коренные малочисленные народы должны стремиться к диалогу. А коллеги на североамериканском континенте в этом отношении работают правильно. Именно Виктор Черномырдин заложил основу современных отношений ТЭК и аборигенов Севера. Только потом эту практику, со скрипом, но переняли власти и представители нефтегазовых компаний. Еще лет 25 назад на Ямале очень немногие нефтегазовые «генералы» соглашались с тем, что нужно учитывать интересы малых коренных народов. Только легендарный геолог Василий Подшибякин эту политику принимал, он, кстати, был соратником Черномырдина.

– Интересы коренных ямальцев вы отстаивали не только на региональном, но и на федеральном, и даже на мировом уровне, с 1997 по 2013 год возглавляя Ассоциацию коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации и представляя Ассоциацию в международной организации Арктический Совет и Постоянном комитете парламентариев арктических стран. Что удалось сделать за эти годы?

– Большинство федеральных законов о коренных малочисленных народах Севера были приняты именно с подачи нашей ассоциации. Мы довели до широкой общественности, что такие народы со своими специфическими проблемами вообще есть и живут на российских просторах. И они являются гражданами России и носителями особой культуры, уникальной цивилизации. Но самое главное – мы убедили власть и ТЭК считаться с коренными малочисленными народами. И не только на Ямале. Более того, почти одна треть предложений, включенных в официальные стратегические государственные программы и директивные документы по формированию национальной политики в стране, внесены организацией коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ, известной в мире под абрревиатурой RAIPON. Большой вклад внес RAIPON в международные правовые акты по коренным народам мира. Организация имеет высокий статус в международных организациях при ООН, как равноправные партнер договаривающихся сторон. Сегодня всю эту огромную работу успешно продолжает Григорий Ледков, депутат Государственной Думы РФ от Ямало-Ненецкого автономного округа.

В завершение беседы Сергей Харючи заполнил анкету «УралПолит.Ru» и ответил на личные вопросы: