Легенды уральской политики. Беседа четырнадцатая. Олег Чемезов: «Горжусь тем, что могу честно говорить о любом своем поступке в жизни»

В эксклюзивном интервью «УралПолит.Ru» Олег Чемезов вспомнил о своем детстве, проведенном в предгорьях Урала, рассказал о том, как от психиатрии перейти к управлению экономикой региона, какие управленческие качества отличают Филиппенко, Собянина и Якушева и почему он ушел из политики.

Сегодня героем спецпроекта «УралПолит.Ru» «Легенды Уральской политики» стал депутат Тюменской областной думы Олег Чемезов. Человек, органично влившийся в политическую среду из медицины, поработавший в разных ветвях власти Тюменской области и Ханты-Мансийского автономного округа, стоявший у истоков инвестиционной активности в регионе. Он занимал должность заместителя губернатора в обоих субъектах. А во времена противостояния Севера и Юга, разразившегося в конце 90-х, имел возможность взглянуть на ситуацию с обеих сторон.

В интервью для «Легенд Уральской политики» Олег Леонидович вспомнил о своем детстве, проведенном в предгорьях Урала, рассказал о том, как от психиатрии перейти к управлению экономикой региона, какие управленческие качества отличают Филиппенко, Собянина и Якушева и почему он ушел из политики.

Биография:

Родился 22 сентября 1964 года в городе Свердловске. В 1987 году окончил Тюменский государственный медицинский институт по специальности «Лечебное дело», квалификация «Врач», а в 1998 году – Всероссийский заочный финансово-экономический институт по специальности «Менеджмент» (квалификация «Экономист»). Затем – Академию народного хозяйства при Правительстве РФ в 2008 году по квалификации «Мастер делового администрирования». Защитил диплом MBA в Швейцарии.

Работал врачом-интерном в Тюменской областной клинической психиатрической больнице, участковым врачом-психиатром в Ханты-Мансийской центральной окружной больнице. С 1991 по 1993 год был заведующим психиатрическим отделением Ханты-Мансийского окружного психонаркологического диспансера. С 1993 по 1998-й – генеральный директор Ханты-Мансийского окружного фонда обязательного медицинского страхования.

В 1998 году Олег Чемезов стал первым заместителем главы администрации Ханты-Мансийского автономного округа. А в 2004 году перешел на работу в правительство Тюменской области в роли замгубернатора. С 2005 года стал вице-президентом, директором одного из департаментов «ТНК-ВР Менеджмент» «ТНК-ВР Сибирь», затем занимал должность директора филиала нефтяной компании «РН Менеджмент «Сибирь» в Тюмени. С 2013 года – председатель правления управляющей компании «Партиком».

Награжден медалью «За заслуги в проведении Всероссийской переписи населения», почетным нагрудным знаком Тюменской областной думы, почетной грамотой комитета Совета Федерации по федеративному устройству, региональной политике, местному самоуправлению и делам Севера, орденом Русской Православной Церкви Святого князя Даниила Московского.

Являлся депутатом Ханты-Мансийского городского Совета народных депутатов, депутатом Тюменской областной думы 2 созыва, депутатом Тюменской городской думы 5 и 6 созывов. Женат, воспитывает шестерых детей. Воинское звание – подполковник запаса.

Часть 1. «Нынешние времена хороши и плохи по-своему»

«Временами даже приходилось голодать»

– У вас очень насыщенная профессиональная биография, но давайте вспомним, с чего все начиналось. Чем вам запомнились детские годы?

– Я родился в Свердловске, в семье врачей. Мне было буквально несколько месяцев, когда мы переехали в Краснотурьинск, родители как раз окончили институт. Рос обычным ребенком своего поколения. Ходили в горы, зимой бегали на лыжах. С ребятами целыми днями пропадали во дворах. Школа, улица, разнообразные секции. Миллионы советских мальчишек так жили.

– Расскажите о вашей семье.

– У нас была полноценная дружная семья. Вслед за мной родился брат Игорь. Мама рано умерла, когда мне было 10 лет. Отец женился во второй раз, в этом браке родился мой второй брат Максим.

– То, что вы самый старший, наложило свой отпечаток?

– У нас в семье всегда был культ отца. Когда он умер, в определенной степени ответственность за своих братьев пришлось взять на себя. Конечно, поначалу помогал и деньгами, и советами. Но сейчас это взрослые самостоятельные люди.

– Как вы учились в школе? Какая у вас была репутация – отличника или хулигана?

– Мама сохранила мои школьные дневники, иногда в них стыдно заглядывать. Я вел себя отвратительно, как мне кажется. Но учился в основном на «отлично». В аттестате у меня всего две четверки, остальные пятерки. А вот оценка за поведение всегда была между «уд» и «неуд». Сейчас понимаю, что это, наверное, было проявление буйной энергии. Поэтому я так люблю своих учителей за то, что они меня терпели. Таких беспокойных ребят было много. Учителя в те времена красной пасты не жалели. По крайней мере, на записи в моем дневнике.

Мне повезло, что классным руководителем у нас была Григорчук Валентина Ивановна. Это была замечательная семья учителей, они с мужем Николаем Александровичем преподавали физкультуру и по сути курировали наш класс вместе. Понятное дело, я все перемены проводил в спортзале, какую-то часть энергии там выплескивал. Но при этом я успевал хорошо учиться, мне легко это давалось. Никогда не мучился над уроками, решал все очень быстро.

– А как проходила жизнь вне школы?

– У нас был очень богатый на детей двор, среди них было много моих одногодок. Так что с досугом проблем не было. Играли во все игровые виды спорта, ходили в походы. И все умели играть и в футбол, и в волейбол, и в хоккей. Это то, что мы сейчас пытаемся как-то возрождать и культивировать у нынешнего поколения. Но у нас компьютеров, айпадов не было, все время проводили на улице, в компаниях. Были очень дружными, хотя случались и конфликты, драки, но все это несерьезно. У меня было классное детство, со всеми атрибутами тех лет. С пионерией, комсомолом, хулиганством. Я рад, что оно прошло в Краснотурьинске. Небольшой город, практически семейный уклад, рядом горы.

– В 1981 году вы поступили в Тюменский мединститут. Выбор профессии в принципе понятен.

– Мой отец работал психиатром. И потом я понял, что он готовил меня к продолжению династии. У меня не было никаких сомнений и колебаний по этому поводу. Сколько себя помню, я осознавал, что должен идти учиться в мединститут. Всеми нашими разговорами и своими рассуждениями он внушил мне эту мысль.

После школы я сначала поехал поступать в Свердловск. Уехал со спортивной сумкой и 50 рублями в кармане. Приезжаю, а мне говорят, что при местном вузе нет общежития, придется снимать жилье. Вместо этого я сел на поезд и поехал в Тюмень. Билет стоил 4 рубля. Поскольку у меня в аттестате был хороший средний балл, в придачу разряд по легкой атлетике, а также потому что мальчишек в медицину шло немного, мне сразу выделили место в общежитии. Я очень легко стал вступительные экзамены. Вот и остался в Тюмени.

– Студенческие годы многие считают самым прекрасным и ярким периодом в жизни.

– Не скажу, что самое прекрасное время, но, безусловно, удивительное, увлекательное, сумасшедшее по своей энергетике. Учился я на твердую четверку, по-моему, только один экзамен сдал на тройку. И ни одного экзамена в своей жизни не завалил и не пересдавал.
Еще у нас была такая система: мы сдавали в фонд группы за прогул лекции по 10 копеек, а за занятие – 20. А в конце года староста на эти деньги организовывал что-то вроде праздничного ужина. И я, как правило, вносил меньше всех, потому что не прогуливал. То есть с внутренней дисциплиной уже тогда было все в порядке. Ну что еще сказать про это время? Спортом занимался, в стройотряды ездил. Комсомольская организация в нашей жизни активно присутствовала. КВН, капустники, общага – интересная, насыщенная жизнь.

– Как вы оказались в Ханты-Мансийске?

– По окончании института по распределению год отработал в Винзилях. Затем приехал главный психиатр больницы округа, позвал в Ханты-Мансийск. Посидели с женой, подумали – и решили ехать.

– К слову, Винзилинская психиатрическая больница в свое время обросла легендами. Само упоминание Винзилей у большинства тюменцев вызывало вполне определенные ассоциации. Каким вам запомнился год работы там?

– Прежде всего, это очень профессиональные врачи, рядом с которыми я учился. Мне повезло в этом плане. Я работал в отделении острых психозов. Это колоссальная практика. Хотя сама больница была старая, располагалась в здании из деревянных кругляков, палаты казарменного типа. Не знаю, как корпуса выглядят сейчас, не был там лет 20. Но тогда это все равно был отличный опыт для меня. Профессором у нас был прекрасный и очень своеобразный педагог Юрий Федорович Приленский, он давал уникальные знания с точки зрения глубины понимания психиатрии.

– Как осваивались в югорской столице?

– В Ханты-Мансийске начинал работать районным психиатром. Много летал по Югре с военными комиссиями, медосмотрами, потому что психиатров в конце 80-х в округе было мало. В 1991 году был создан окружной психиатрический диспансер. Там я сначала работал ординатором, потом возглавил отделение. Параллельно начал заниматься бизнесом, потому что на зарплату врача тогда прожить было очень тяжело. Временами даже приходилось голодать. В то же время я стал активно посещать семинары, в том числе ездил в Китай, осваивал иглоукалывание и другие практики. На учебе проводил до 3-4 месяцев в году. Слава богу, руководство с пониманием относилось к тому, что нужно повышать уровень. Это позволило открыть первые частные медицинские кабинеты, оказывать платную помощь. Таким был первый опыт создания бизнеса.

Затем стали пробовать заниматься чем-то еще, на чем можно было заработать в тех условиях. То есть помимо 8 часов на основном месте еще столько же работали в частном кабинете, параллельно искали, где что можно купить, продать и так далее. Тогда, как известно, был хорошо налажен товарный обмен. И если знали, кому что нужно и где это можно достать, могли хорошо заработать. Много было всяких историй. Из Украины перегоняли грузовики, здесь продавали нефтяникам, и я при этом успевал работать врачом. Такие были времена. Навыки общения с людьми, ведения переговоров, которые я тогда получил, мне очень пригодились. А умение ориентироваться в ситуации помогало отстраивать бизнес-процессы. Хотя в то время все было еще на достаточно примитивном уровне. Налоговая система была очень простая. Платишь процент с дохода без составления кучи бумаг, как сейчас. Со временем я понял, что мне не хватает экономических знаний. Поэтому поступил на экономический факультет.

«Мне повезло оказаться в компании сильных руководителей»

– С какими мыслями и эмоциями вы встретили развал Союза?

– В день путча 1991 года я как раз находился в командировке в Москве. Видел людей, бегающих по улицам с автоматами. Мне кажется, я был слишком молод, чтобы понять истинные причины и масштабы происходящего. Но в период после развала мне повезло оказаться в компании сильных руководителей, работавших в округе: Филипенко, Собянина, Кривых и других. Они заняли четкую позицию на сохранение региональных структурных отношений. Это, на мой взгляд, удержало экономику молодой России на плаву. Буянила Москва, а в регионах присели, подождали, потом поехали подписывать соглашения с Ельциным и начали работать.

Если говорить об эмоциональной составляющей, то я относительно спокойно принял это событие. Для сравнения, теракт 11 сентября в Нью-Йорке меня потряс больше. На регионах развал Союза мало отразился. А я на все процессы смотрю с точки зрения развития территории, в которой живу. Я тогда не видел и не осознавал глубоко рисков развала страны. И слава богу, что этот корабль сохранился и поплыл. Считаю, было принято правильное решение о передаче большого перечня полномочий регионам. Центр таким образом снимал с себя хлопоты по заботе о периферии, потому что сам еще не понимал, что делать, и не был достаточно силен. И это было единственно правильным выбором – дать гребцам волю, чтобы весла двигались. Это потом уже, образно говоря, принесли барабан и начали бить в него, чтобы весла двигались в такт. Ну а затем появился человек, который, как мы знаем, работает на этой галере не щадя себя.

– Как вы оказались в фонде ОМС ХМАО?

– Как-то раз меня отправили в составе делегации округа во Францию для изучения французской модели механизмов социального страхования. В России в то время только начали разрабатывать закон о медицинском страховании. После Франции я был в Москве и познакомился с людьми, которые занимались этим законопроектом, и стал их консультировать. В это время я уже был городским депутатом в Ханты-Мансийске. И затем стал рассказывать в думе о перспективах принятия этого закона. Ну и раз я с этой инициативой везде ходил, то после принятия федерального закона так сложилось, что в аппарате окружной администрации предложили мне возглавить фонд ОМС. Потом это предложение прозвучало уже из уст губернатора Филипенко. Тогда подумал: почему бы и нет. Таким образом по сути принял участие в создании в округе системы медицинского страхования.

– Ну а затем состоялся переход на работу в правительство региона.

– Я ведь в тот период был избран депутатом Тюменской областной думы от Ханты-Мансийского округа. Понятно, что стал более активно общаться на уровне окружного руководства. Была возможность доносить свои идеи до Александра Васильевича, в том числе по вопросам экономики. К примеру, когда вся страна погрязла во взаимозачетах, мы в фонде принципиально использовали только финансово-деривативные отношения. С помощью векселей «развязывали» неплатежи, помогая тем самым предприятиям, больницам. Так сложилось, что я много где выступал с этими идеями. И даже входил в состав рабочей группы по формированию федерального бюджета.

И вот как-то раз я был в Москве на каком-то совещании в Совете Федерации. Встречаю Александра Васильевича. Он меня спрашивает: «Ты что здесь делаешь?». Я отвечаю: «Да вот приехал рассказывать о том, что надо зачеты отменять». Он мне: «Зайди, как приедешь». Приехал, зашел к нему в кабинет. А вышел оттуда уже первым заместителем губернатора.

– И прослужили в этой должности шесть лет.

– Время было по-своему сумасшедшим – конец 90-х. Стояла задача наполнить бюджет округа. Когда я пришел, он составлял чуть более 10 миллиардов. А когда уходил, было уже под 150. Это была тяжелейшая работа. Мы добились продвижения вопроса об отмене взаимозачетов на федеральном уровне, в бюджетный кодекс вписали строку, что налоги платятся только деньгами. Это конечно была трагедия для тех, кто на той истории зарабатывал. Так что у нас было много недоброжелателей. Но было интересно решать эти задачи. Мы как раз в то время организовали первый инвестиционный форум в Ханты-Мансийске. Выпустили первый облигационный заем. Много идей продвигали.

И округ стал меняться. Мы взяли такой разгон: от сведения концов с концами и долгов по зарплатам пришли к строительству дорог и другой инфраструктуры. Я не связываю все это непосредственно с моим появлением в правительстве, хотя капля моей заслуги, надеюсь, во всем этом есть. Но сложился ряд факторов. И экономическая ситуация в стране к нашему счастью в тот момент стала меняться в лучшую сторону, и благоприятная среда в округе позволила ему стать флагманом экономики. Я когда приехал, в Ханты-Мансийске были деревянные тротуары, буквально две асфальтированных дороги и один светофор. А уезжал из современного красивого города.

«От разделения не выиграет никто»

– Каким вам запомнился бессменный в те времена глава региона?

– По тому, как он преобразил округ и его столицу, Александра Васильевича можно назвать архитектором. Не в узком строительном смысле, а в плане созидания. У него свой оригинальный взгляд на все процессы. Честно, не всегда понимал некоторые его идеи. Но с ним всегда было интересно работать. Он очень интересный человек, колоссальной душевности и энергетики. В то же время он использовал очень противоречивый механизм принятия решений. То, как он меня назначил своим первым замом, тому пример. Он мог иногда такую паузу повесить, что кажется, у всех вокруг нервы уже давно закончились: надо решать, потеряли время. И тут он вдруг как-то выруливает, что ты понимаешь – все было правильно и вовремя.

При этом он очень много позволял своим заместителям. Мы иногда так спорили, так ругались. А он сидит, терпеливо всех слушает. Это я сейчас понимаю, что для него это была своеобразная площадка для сбора всех аргументов, на основе которых он спокойно формировал свою позицию. А я-то был молодой, едва за 30. Мне хотелось все сделать быстро, тем более когда решение казалось очевидным. Поэтому я часто не понимал его. Но в итоге он оказывался прав. Причем он мог принимать и стремительные решения, если того требовали обстоятельства. Но если суетиться не надо, он всегда очень настойчив в поиске ответов на все вопросы.

– Что это – жизненный опыт, мудрость?

– Я бы назвал это природной матеростью, которая даже с возрастом появляется далеко не у каждого. У Филипенко она есть. Даже когда я его иной раз критиковал за кажущуюся медлительность, он мог только улыбнуться в ответ. Вот еще качество – потрясающее чувство юмора. А иногда мог и хлопнуть ладонью по столу и сказать: «Вы мне надоели, идите и делайте, как я сказал». То есть методы формирования и постановки задач у него были самые разные от крайне либеральных до жестко административных. Иногда на заседании правительства мог сказать: «Я так понимаю, кроме Чемезова никто не возражает, значит, будем делать, как я говорю». Но он позволял публично ему возражать. Только возражать нужно было аргументированно. Это очень редкое качество руководителя. И от этого его авторитет не страдал, а наоборот, только повышался. Он собрал уникальную команду мэров, которые тоже порой открыто с ним спорили. Сейчас такого себе не представишь, Интернет отдыхает по сравнению с тем, какие баталии у нас иногда разворачивались. Тем более что в Интернете все за глаза, анонимно, а у нас все было в лицо.

– В наше время от таких «проблемных» людей предпочитают избавиться, чтобы не мутили воду.

– Тогда была другая история, нужны были такие люди, которые «толкали» ситуацию. Было очень много противоречий, серых схем, конфликтов интересов и так далее. И человек, который бы со всем соглашался, просто не устоял бы. Нужно было активно вмешиваться в процесс, чтобы его изменить. Отменить те же зачеты, пресечь нелегальные схемы, чтобы направить деньги в бюджет, и так далее. Поэтому нужны были люди с определенным темпераментом. Сейчас ритм другой, технологии совершенно другие. Мы не испытывали такого давления документооборота, как сейчас, давления публичности принятия решений. То есть общественность никак не участвовала и не стремилась. Мы принимали на заседании правительства решение, и его не надо было выносить на публичные слушания и так далее. Сейчас много разного рода ограничений.

Тот период был одновременно хорош и плох этим. Нынешние времена хороши и плохи по-своему. Да, сейчас население более активно старается участвовать в процессах принятия решений, но всем и во всем ты никогда не угодишь. Вам нравится, что у вас под окнами парк, а кому-то там нужна автобусная остановка и так далее. Но такой механизм – дань времени.

– В конце 90-х из Тюмени отношения между югом и северными округами выглядели натянутыми.

– Я же представлял Югру в Тюменской областной думе. И у нашей группы депутатов была задача отстаивать интересы округа. Конечно, были непростые диалоги с тогдашним губернатором Рокецким, были и конфликты. Потому что Тюмень со времен формирования Западно-Сибирского нефтегазового комплекса считалась географическим лидером в отрасли. Но в момент раздачи полномочий регионам структуру этого лидерства надо было менять. А Рокецкий, мне кажется, в тот момент не понял, что нужно менять отношения с соседями. Поэтому все ощущали напряжение. Были всевозможные претензии, разбирательства в Конституционном суде, все это было. Но губернаторам Ямала и Югры Неелову и Филипенко хватало мудрости не идти на жесткую конфронтацию. Их позиции, а также работа депутатов от округов в облдуме позволяли удерживать баланс интересов и сохранять конфликт в неактивной фазе.

Когда Рокецкого сменил Собянин, ситуация существенно упростилась. И даже возникла некая эйфория. Была запущена программа «Сотрудничество». Благодаря подписанному между югом и севером договору были перераспределены полномочия по сбору налогов, этому предшествовал очень активный диалог о том, что и как передавать. Некоторые сегодняшние политики всей истории не знают, но рассуждают о каких-то финансовых требованиях, о том, что Тюмень жирует на чьи-то деньги. Но этим людям для начала нужно прочитать федеральное законодательство о структуре распределения налоговых доходов и этот договор о передаче полномочий. Никто тут не жирует. Полтора миллиона человек живут на 115-125 миллиардов рублей, в то время как бюджет ХМАО при той же численности населения 180-190 миллиардов.

Югра, Ямал и юг Тюменской области так неразрывно между собой связаны, столькими нитями, начиная от транспортных коммуникаций, инфраструктурных проектов и заканчивая родственными связями жителей, что это нужно использовать только ради всеобщего блага, а не пытаться раскачивать ситуацию. Но у нас есть политики а-ля новые реформаторы, которые призывают все эти отношения прервать. Есть ощущение, что кто-то намеренно подогревает тему. Неизвестно, к чему это приведет. Возможно, когда-нибудь придется поставить точку и либо окончательно разделить субъекты, либо их окончательно объединить. Но тут я снова вспоминаю мудрость Александра Васильевича, который часто говорил, что вопрос должен созреть. Этот вопрос не созрел. И те, кто разжигают его, мне кажется, совершают большую ошибку. Это все равно что рвать зеленые сливы. Результат предсказуем: придется много времени провести либо у доктора, либо в туалете. Когда вопрос созреет, он решится безболезненно. И, к тому же, ничего невозможно изменить без решения федерального центра, поскольку взаимоотношения и полномочия субъектов прописаны в законодательстве.

Можно с уверенностью сказать, что от разделения не выиграет никто. Прежде всего, простые жители. И точно так же вряд ли они что-то выиграют от объединения территорий. А надо говорить об интересах людей, а не конкретных чиновников. Так вот с точки зрения интересов населения конфигурация взаимоотношений субъектов сейчас представляется оптимальной. Это позволяет обеспечить социальную защищенность жителей юга и округов. 

Продолжение интервью читайте завтра в среду, 18 июля

Беседовал Есен Абилькенов